«Вот видишь, Маргарет, – сказала я себе, – что же удивительного, что она пребывает в таком напряжении?»Итак, я ждала и наконец услышала шаги, протопавшие по лестнице, а потом – в направлении кухни. Скоро запахнет хорошим кофе и на пороге появится моя утренняя посетительница. Я легла на спину, закрыла глаза и предалась приятным размышлениям, снова радуясь тому, что оказалась здесь одна и что не являюсь неотъемлемой половинкой пары. Такие минуты были для меня бесценны. Вот что теряешь, напоминала я себе, когда соглашаешься на постоянный союз, который неизбежно засасывает.Так я ждала до тех пор, пока мой маленький желтый чайник не остыл и не опустел. Джилл не появлялась. В конце концов я сама пошла на кухню и увидела на столе записку, адресованную нам с Дэвидом: «Мне пришлось уехать. Вернусь к обеду, где-то около часа. Дела. До встречи. Джилл».Вот тебе и поболтали, как сестры.Дэвид вежливо поинтересовался, чем бы мне хотелось заняться, но я видела, что мечтал услышать хозяин: ничем особенным. И это действительно было так. Я пошла погулять, но ненадолго: вид опустевших полей нагонял тоску, и воздух был слишком холодным. Вернувшись в дом, снова разожгла камин. Когда затрещали щепки и занялись маленькие полешки, я присела перед огнем на корточки, довольная собой. Полагаю, разжигание огня всегда приносит человеку какое-то первобытное удовлетворение. Проследив, чтобы пламя хорошо разгорелось, я вытянулась на кушетке и открыла Овидия. Мне нисколько не было скучно – неприятно бывает, когда ощущаешь одиночество внутри себя, а это мне не грозило. Я начала читать «Лекарство от любви» – язвительное противоядие, которое Овидий изобрел против своих же «Любовных элегий». Пользуйся девкой своей до отвалу, никто не мешает,Трать свои ночи и дни, не отходя от нее!Даже когда захочется прочь, оставайся на месте, –И в пресыщенье найдешь путь к избавленью от зол.Так преизбыток любви, накопясь, совладает с любовью,И опостылевший дом бросишь ты с легкой душой. Перевод М. Гаспарова.

Бедный Овидий. Сколько страданий, должно быть, принес ему этот коротенький – из шести букв – феномен: любовь. В этих стихах угадывалась такая горечь, что меня даже пробрал озноб, несмотря на тепло, идущее от потрескивающих поленьев и уютных подушек. Трудно отстать от любви потому, что в своем самомненьеДумает каждый из нас: «Как же меня не любить?»Ты же не верь ни словам (что обманчивей праздного слова?),Ни призыванью богов с их вековечных высот, –Не позволяй себя тронуть слезам и рыданиям женским –Это у них ремесло, плод упражнений для глаз… Перевод М. Гаспарова.

– Почему же это женские, а не мужские слова обманчивы? – проворчала я и захлопнула книгу. Старая песня. Овидий так хорошо начинал со всеми этими его прелестными советами по поводу соблазнения, любви, близости, привязанности, а закончил хаосом горечи, боли и сожалений. Направляясь в кухню готовить обед, я поймала себя на том, что повторяю: «Я поступила правильно, я была права».Обед состоял из хлеба, сыра и супа. Я крикнула Дэвиду, который сидел у себя в кабинете, что, если он не голоден, поем одна, но тут же услышала его шаги на лестнице. Хозяин появился на пороге, явно смущенный.– Я в самом деле могу поесть одна, если ты занят. Очень люблю бездельничать.Ему заметно полегчало. Хлопоча по хозяйству, никогда не предлагай мужчине ошиваться возле тебя на кухне, ведя бесплодные разговоры, – их от этого корежит. Оксфорду это не было неприятно, даже забавляло его, поскольку мы всего лишь играли в домашний очаг. В противном случае занятие приобретает слишком интимный характер.Хозяйка вернулась поздно, ближе к двум, снова румяная и сияющая, градусов на десять оживленнее, чем обычная, прежняя Джилл. Сердечно обняв меня, сказала:– Я вела себя по отношению к тебе ужасно. Прости. – И с удовольствием захрустела перышком зеленого лука.Я спросила, удалось ли ей разрешить проблему с Сидни.– Что? – рассеянно переспросила она. – Ах да. Это, в сущности, такая ерунда. Сама не знаю, почему я так взбеленилась. Я ездила повидаться с… – Она проглотила. – В общем, все улажено.– Он остается?– Нет-нет. Он уходит. Он нужен Чарлзу. Ты помнишь Чарлза? – спохватилась она.Я кивнула.– Это ведь не последний автобус, как мы, бывало, говорили, не забыла еще?На этом под разговорами о прошлой жизни была подведена черта. Настроение у Джилл постоянно менялось от веселья к унынию, и я никак не могла найти нужный подход к ней. В воскресенье утром я застала ее в кухне часов в восемь, – она была уже одета и пела. Развивая бурную – и очень шумную (одновременно грохотали два миксера) – деятельность, Джилл сообщила, что экспериментирует с выпечкой сырных пирогов, которые собирается предложить новому магазину натуральных продуктов и которые повезет туда, как только они будут готовы. Сливочный сыр она купила в том же магазине, и, если пироги получатся вкусные, она будет поставлять их регулярно. Дэвид, появившийся на кухне вскоре после меня, раздраженно, открытым текстом заявил, что считает подобный бизнес идиотским и что глупо хвататься за новое дело, когда у нее столько еще незаконченных старых. Джилл игриво стукнула мужа ложкой по носу – чем вызвала его ярость и мое безграничное удивление – и сказала, что он ей просто завидует, потому что сам не способен решительно сменить род деятельности. Дэвид ушел, сердито качая головой. Я сделала себе чай, унесла в свою комнату, выпила в постели, после чего долго нежилась в ванне. Когда я вернулась на кухню, пироги аккуратно лежали на подносах, готовые к транспортировке. Выглядели они замечательно, я поздравила Джилл, добавив:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99