Попытки Джинны связаться с Джулианой Маринго по почте оказались безуспешными. Медики сообщили девушке, что миссис Маринго сейчас девяносто три года, она страдает артритом и старческим слабоумием, поэтому не может отвечать на письма. В состоянии ли она принимать посетителей? Да, если гость не задержится надолго и не будет чрезмерно волновать пациентку, нуждающуюся в отдыхе.
Именно тогда Джинна поняла, что ей следует сделать. Она купила билет на рейс компании «БОАС» до Нью-Йорка, собрала вещи и в отсутствие Алексис и миссис Кук выскользнула из дома. Она подумала, не оставить ли Алексис записку с указанием ложного места своего нахождения, но потом сочла это слишком милосердным. Пусть Алексис волнуется и ломает голову. Если только она способна волноваться о чем-то или ком-то, кроме своей алчной, эгоистичной, безжалостной персоны.
Джинна впервые оказалась в Америке. Она провела насыщенный уик-энд в Манхэттене, осмотрела все достопримечательности, а потом отправилась на автобусе на окраину штата. Наконец девушка попала в Пилгрим-Лейк, где находился дом для престарелых под названием "Земной рай".
Большие часы на стене показывали половину третьего – точное время свидания с Джулианой Маринго. Джинна встала и прошла по раскрашенному коридору. Ее сердце громко стучало. Глупо волноваться по поводу того, что обещало стать тягостной и, вероятно, бесполезной встречей, но Джинна ничего не могла с собой поделать. Что-то подсказывало ей, что после месяцев пустых раскопок и поисков она наконец пришла в нужное место, к нужному человеку.
Постучав в дверь комнаты, Джинна подумала о том, что даже не знает, кем доводилась старая женщина Харри. Джулиана могла быть дальней свояченицей Харри и почти не помнить его.
– Вы что, весь день там собираетесь стоять? – раздался на удивление громкий голос.
Джинна набрала воздуха в легкие, толкнула дверь и вошла в комнату.
54
Я едва не умерла, когда Харри невозмутимо вошел в спальню Тома и застал меня там обнаженной, растрепанной. Но мое присутствие, похоже, не смутило брата, он воспринял его как нечто должное. Казалось, он знал, что это должно было произойти, и почти радовался этому.
Почему? Потому что он напился и не смог заняться со мной любовью вчера ночью? Однако ни один мужчина не способен на такую душевную щедрость – если ему не наплевать на женщину.
Невозмутимость Харри потрясла меня.
Занервничав, я принялась судорожно рассказывать ему о катании на коньках в Пилгрим-Лейке, о Джулиане, о наших общих ностальгических воспоминаниях. В первый момент мне больше ничего не пришло в голову. Однако через несколько минут нашей беседы я разозлилась на Харри, пришла в ярость.
Почему он не ревнует? Почему не чувствует себя преданным? Неужели ему нет дела до того, что я провела ночь с его лучшим другом?
Казалось, что он, напротив, испытывает облегчение оттого, что другой мужчина ублажил меня. Возможно, переспав с Томом, я невольно освободила Харри от сексуальных обязательств передо мной, которые ему не хотелось выполнять.
Почему? Что изменилось?
В моей голове стучали непроизнесенные вопросы, сердце сжалось от страха. В конце концов эта пытка стала для меня невыносимой, и я попросила Харри дать мне один из халатов Тома, чтобы я могла выбраться из кровати, сохранив некоторое достоинство.
– Мне надо разложить вещи, – сказала я. – Увидимся позже.
Уходя из комнаты, я заметила разочарование на лице Тома и удивление на лице Харри. Я направилась по коридору в мою спальню. Где прислуга? Почему в доме так тихо? Мои ноги дрожали от усталости – ночные радения отняли у меня немало сил. Я снова вспомнила о длительном воздержании, предшествовавшем моему приезду в Испанию.
Я захлопнула дверь моей комнаты и рухнула на кровать, презирая и ненавидя себя. Какой дурой я была, блюдя себя все эти месяца для Харри! Я берегла себя для человека, который обрадовался возможности избавиться от меня. Но могла ли я знать об этом? Короткие письма, которые я получала от Харри, томясь в Лондоне, говорили о том, что он с нетерпением ждет нашей встречи. Он ничем не выдавал того, что охладел ко мне, и я не имела оснований подозревать это.
Сейчас я утешала свое уязвленное самолюбие одним важным фактом: я не могла предвидеть, что после всех этих интриг, тайных замыслов, многолетней разлуки и совершенных нами убийств Харри потеряет ко мне интерес. Теперь, когда мы наконец обладали всем, о чем всегда мечтали, Харри в этом больше не нуждался. Трудно было не заметить иронии создавшейся ситуации, и я наконец рассмеялась. Жизнь крепко подшутила надо мной.
Другим утешением служило то, что у меня по-прежнему был Том. Я думала об этом, доставая и развешивая мою одежду, убирая косметические принадлежности. Однако вопрос заключался в следующем: нужен ли он мне? Я не знала точного ответа. Это подтолкнуло меня к мысли о том, что скорее всего он мне не нужен. Том был удобной заменой, чем-то временным. Однако если Харри и в дальнейшем не проявит интереса (какие гарантии я могла иметь на сей счет?), мне, возможно, придется длительное время довольствоваться Томом. Такая перспектива мгновенно оборвала мой смех.
Я позволила себе всерьез разозлиться на Харри. Не знаю, какими словами описать чистейшую ненависть к брату, охватившую меня в это мгновение (пока я механически закрепляла юбки на вешалках). Она прокатилась по моему телу горячей волной, обожгла меня, пробудила во мне жажду мести.
Я была не из тех людей, кто легко мириться с отказом. Моей первой реакцией всегда становится желание дать сдачи, отомстить за себя, любой ценой восторжествовать над обидчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151