Я старался.
– Мне совсем не было больно. – Я поцеловала его темные ресницы, столь похожие на мои. – Честное слово, не было.
– Но ты ощущаешь внутри жжение?
– Небольшое. Оно меня не беспокоит, мне даже приятно. Ведь это сделал ты.
Он посмотрел на темно-красное пятно, образовавшееся на шкуре, коснулся его пальцем и слизнул кровь. Теперь вы понимаете, почему я люблю Харри, почему буду любить его всегда, что бы он ни делал? Потому что я это он, а он – это я.
Упоминание о матери оттолкнуло нас друг от друга. Даже отсутствуя, она оказывала плохое влияние, разделяла нас, убивала теплоту наших отношений. Возможно, когда-нибудь я обрету способность любить мать, но сейчас я ненавидела её сильнее, чем когда-либо. Я стыдилась моей ненависти, это чувство было нехорошим. Потом я внезапно заплакала.
Харри приблизился ко мне, крепко обнял меня.
– Что с тобой, Алексис? В чем дело? Пожалуйста, скажи мне.
– Я не знаю. – Я всхлипывала, хотя это было непохоже на меня. Просто я подумала о папе. Мы уже никогда его не увидим.
– Никогда.
– С этим трудно смириться. Со словом «никогда». Оно чем-то похоже на «невозможно».
Мои слезы падали на обнаженное плечо Харри. Его кожа была такой красивой и теплой. Я помню, как ещё маленькой девочкой прикасалась к отцу до его ухода на войну. Вечерами меня обычно укладывал в постель именно он, а не мать. Однажды, когда меня мучил кошмар (на улице грохотал гром и сверкали молнии), папа зашел в мою спальню и обнял меня, как это делал сейчас Харри.
Отец и Харри даже пахли одинаково. Этот свежий, чистый аромат напоминал запах сосен. Вокруг Пилгрим-Лейка много сосен. Вероятно, он проник в нашу кровь. Вероятно, я тоже пахну сосной. Никогда прежде не думала об этом. Сам человек не может понять, как он пахнет. Узнать это можно только от других.
– Как я пахну? – спросила я Харри.
– Ты не пахнешь.
– Нет, я говорю не о плохом запахе. Как пахнет моя кожа? Она должна как-то пахнут. Твоя же пахнет.
– Ну и как?
– Сосной.
– Правда?
– Да, мне нравится, как ты пахнешь.
– Наверно, ты пахнешь маргаритками, – сказал Харри, немного подумав. – Это – самое точное сравнение.
– Маргаритки – мои любимые цветы.
– Я не знал.
– А я думала, что ты знал. Я всегда любила маргаритки. Хочу, чтобы ты знал обо мне все, Харри.
– Я тоже хочу знать о тебе все. – Он поцеловал мои ресницы, и я перестала плакать. – Что ты чувствовала, когда я…?
– Это было замечательно. Не могу описать.
– Попытайся.
– Мне показалось, что по моему телу прокатилась мощная горячая волна. Но это ощущение было очень естественным. Я хочу снова его испытать. Я ответила на твой вопрос?
– Да.
– А что чувствовал ты?
– Я нервничал, – признался Харри. – Я был недостаточно твердым. Но Уилл сказал, что очень скоро я буду твердым, как камень.
– Кто такой Уилл?
– Уилл Уэлчман. Новый тренер по баскетболу. Он заканчивает школу.
– Ты не расскажешь ему о нас, нет, Харри?
– Я не расскажу никому. Это никого не касается.
– Честное индейское?
– Честное индейское.
Это была наша старая тайная шутка. Теперь нас связывала новая тайна, гораздо более серьезная.
– Господи! – Харри сел так внезапно, что я ударилась плечами о пол. Интересно, который час? Должно быть, мне уже давно следовало вернуться в школу. Я так ничего и не съел.
В нашей гостиной не было часов – они стояли только на кухне. Я сама понятия не имела о том, который сейчас час, но в отличие от Харри мне не было до этого дела.
– Что подумает мама? – сказал Харри. – Я не заглянул в магазин после ленча. Должно быть, она уже запаниковала.
Он начал вставать, но я потянула его вниз.
– Какая разница? Ты прогулял дневные уроки. Что касается мамы, то ты её знаешь. Она так занята своей распродажей, что забыла про нас. Для неё важны только деньги.
Я коснулась его практически безволосого паха. У меня уже появились волосы. Я хотела знать, в чем тут причина. Хотела сделать так, чтобы Харри снова отвердел и смог все повторить. Надеялась, что теперь он не будет спешить и продержится дольше. Словно прочитав мои мысли, он сказал:
– Из меня что-то вырвалось. Это произошло очень быстро. Я не мог сдержаться. Ты это почувствовала, Алексис?
– Да, в меня что-то втекло.
– Я не хочу, чтобы это текло. – Он нахмурился. – Я хочу, чтобы это стремительно вырывалось.
Он принялся целовать и нежно покусывать мои соски. Он снова стал моим. Книга о южной Испании по-прежнему лежала возле нас. Я коснулась её свободной рукой. При этом я наблюдала за тем, что Харри делает со мной, а я – с ним.
– Помнишь замок в Аликанте? – сказала я.
Он не мог говорить. Он взял две мои плоские груди в рот, словно они были единым целым, и я почувствовала, как в моем животе затрепетали бабочки.
– Скоро у меня будут груди, Харри. Я хочу иметь их ради тебя.
Он приподнялся и впился в мои губы.
– Мы будем летними людьми. Верно?
– Да. Возможно, через пять-шесть лет.
Потом он снова отвердел и смог овладеть мной. На этот раз он сделал это медленно, потому что уже не волновался так сильно. Я не стала закрывать глаза, как прежде. Я хотела все видеть. Глаза Харри были открыты, он наблюдал за тем, как входит в меня.
– Тебе больно?
– Нет, приятно, – сказала я.
Наконец он полностью проник в меня, и мы замерли на несколько мгновений, слившись в единое целое. Харри начал двигаться. Я хотела двигаться вместе с ним, но не знала, в каком направлении и как это надо делать. Возможно, он не хотел, чтобы я двигалась. Возможно, он хотел, чтобы я лежала абсолютно неподвижно. Все это было таким таинственным, в моей голове возникало множество вопросов. Мои глаза оставались широко раскрытыми, в комнату проникал солнечный свет, я начала слегка ерзать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151