Кроме того, я всегда советую людям смотреть пьесы в театре Монмаута, а в прошлом даже рекомендовала работу вашей жены одному клиенту, который интересовался текстильным дизайном.
Прежде чем Адам успел извиниться во второй раз, Мэри-Ли Марли утратила к нему всякий интерес. Она полностью сосредоточилась на Лорен. Ее рука повисла на мгновенье в воздухе и опустилась на плечо Лорен. Никакого другого физического контакта Мэри-Ли не требовалось. Глаза ее закрылись и тут же открылись снова. Она улыбнулась.
— В чем дело? — спросила Лорен. — Вы что-то чувствуете во мне?
— Я вижу долгий путь вашей кармы. Очень долгий. Самое дальнее, что я могу видеть.
— Боже!
— Рим, еще до рождества Христова. Вы были прачкой, — она сморщила нос. — Жуткая работа в то время. Они стирали в моче, знаете ли. Держали ее в огромных бочках.
Адам намерился вмешаться, но Лорен заговорила первой.
— Возможно, вы правы, — смущенное выражение появилось на ее лице, а голос стал глуше. — Я помню, что мы отмывали пятна и грязь с помощью порошка, сделанного из бычьей желчи, яичного белка, жженых квасцов, соли, фиалкового корня и мыла.
— Как интересно, — пробормотала Мэри-Ли. — Пожалуйста, продолжайте.
С обращенным вдаль взглядом Лорен подчинилась.
— Хотя вы ошибаетесь. Я не помню себя прачкой. Я вообще почти не занималась стиркой.
— Вы говорите не о Риме? Голос Лорен был таким же сонным, как и выражение ее лица.
— Конечно, нет. Это было в Морвелл-холле, и теперь я помню, там была одна потерявшая цвет простыня, которую нам поручили отбелить. Ее замочили с субботы до понедельника в густом зеленом настое овечьего помета в воде.
Адам поморщился и с трудом сдержался. Взгляд, брошенный им на Мэри-Ли Марли, показал, что та была всерьез поглощена беседой.
— Овечий помет! — воскликнула она восторженно. — Только подумайте.
— Годится только летний помет, — продолжала Лорен. — С понедельника до среды простыню надо было периодически мыть в пруду. В среду ее отбивали и оставляли мокнуть до четверга, а после высушивали.
— Летний помет, — повторила Мэри-Ли. — Дальше…
Лорен стряхнула руку Мэри-Ли и поежилась, словно от холода.
— В пятницу высушенную простыню клали в корыто и засыпали оленьим пометом. Поверху накладывали тонкий слой смеси из сушеной пролески, мальвы и полыни, а затем заливали крепким кипящим щелоком.
— А это помогало? — непроизвольно заинтересовался Адам. — Это отбеливало простыню?
— Не совсем.
Лорен улыбнулась. Адам подумал, что голубизну глаз его жены можно сравнить скорее с кобальтовыми цветами на фарфоровых тарелках, чем с живыми незабудками. Следующие ее слова убедили его, что она по-прежнему знает, кто она и где находится.
— Слава Богу, что у нас есть стиральная машина, сушка и «Клорокс».
— Следующая стадия заключалась в закрывании всей этой смеси и выдерживании ее до утра. Вы можете представить, какой был запах. Затем простыню расстилали по траве и поливали водой все утро, после чего снова повторялась процедура с пометом. И на следующий день то же самое. Потом простыню бросали в чистый щелок и вымачивали до понедельника, когда ее расстилали и мыли водой до тех пор, пока главная прачка не находила ее достаточно белой.
— Не удивительно, что стирали они нечасто. Голос был незнаком Адаму, и впервые с того момента, как Лорен заговорила, он понял, что все гости Мэри-Ли слушают их. Теперь у них появились вопросы, и Лорен стала на них отвечать. Когда она стала обсуждать лучший способ добывания из пролески ярко-желтой краски, Адам понял, что сейчас вот-вот нарушит данное им слово. Он отошел от собравшихся, чтобы не поддаться искушению подхватить Лорен и увести ее отсюда, спасти от тех странных вещей, которые с ней тут происходят.
Что-то было не так, но он не мог с точностью определить, что именно. Он абсолютно не доверял Мэри-Ли Марли. Убежденность, звучавшая в голосе Лорен, когда она болтала о технологии стирки времен Тюдоров, внушало ему чувство неуверенности в том, что происходит с женой. Прочитала ли она о бычьей желчи и летнем помете или ей это приснилось? Беспокоясь все большее том, что происходило в гостиной Мэри-Ли Марли, Адам вышел за дверь. Он остановился в раздумье посреди лужайки за домом. Он не мог найти ответов ни в нежном аромате, поднимавшемся от холодной земли, ни в темном октябрьском небе над головой. Оно только напомнило ему, что Хэллоуин не за горами. Ведьм и духов не существует. Никакой прошлой жизни тоже нет. Что бы ни заставляло Лорен вспоминать о прошлом, это не имело ничего общего с реинкарнацией.
Ты умираешь и попадаешь на небеса, черт побери. А может, и в ад, но ты не возвращаешься назад в образе собаки, или другого человека. Эта чушь слишком далеко зашла, решил Адам. Пора было брать Лорен и уходить.
— Не уверена, что гипноз поможет вам, — говорила Мэри-Ли Марли Лорен, когда Адам вошел в белую гостиную. — Конечно, мне бы хотелось попытаться. Я всегда рада оказать услугу, и у меня были определенные успехи в прошлом. Если я запишу на пленку наш сеанс, вы сможете прослушать запись позже, но я не могу гарантировать какие-либо результаты. Честно говоря, вы смущаете меня. Я не чувствую в вас прошлой жизни XVI века. Только ту, римскую.
— Это потому, что у нее не было прошлой жизни, — вмешался Адам, — но я тоже согласен, что гипноз будет лишь тратой времени, — он крепко взял Лорен за руку. — Пойдем, дорогая?
Мэри-Ли Марли протянула ему руку, заставляя пожать ее на прощанье. Она быстро окинула его любопытным и в то же время холодным взглядом.
— Странно, — пробормотала она, — я думала, что вы больше настроены на волну своей жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77