Я сказала Уэйду, что никогда не умела правильно вальсировать, и он тут же предложил мне походить вместе на уроки бальных танцев.
— На Новый год мы тоже устраиваем бал. Советую и тебе получиться, — сказал папа.
Ты что, свихнулся? Ты не можешь ходить на танцы с этой женщиной. Ты женатый человек. И потом, с кем буду танцевать я?
Кое-как я сумела покончить с салатом и креветками по-креольски, которые, надо признать, оказались очень вкусными. Съела я и десерт — крем-брюле. Когда Серена пошла на кухню варить кофе, который, как она обещала, будет лучшим в городе, я уже больше не смогла молчать.
— Папа, ты понимаешь, что делаешь? — шепотом спросила я. Отец кивнул:
— Да. Беру свое от жизни. Она замечательная, правда. Иногда и со мной случаются хорошие вещи.
— А как насчет меня? Я думала, я — это то самое замечательное, что случилось с тобой. А мама? Ты помнишь, что у тебя есть жена — Джаннин Марри Мердок, женщина, с которой ты так и не удосужился развестись. Ты женатый человек, папа.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — спокойно сказал отец. — Серена — это то лучшее, что случилось со мной за весьма долгое время. Я думаю, что она права. Надо было тебе раньше сказать, чтобы ты привыкла к этой мысли.
— Я никогда не привыкну к этой мысли, — холодно заявила я. Папа вздохнул.
— Я от тебя такого не ожидал, Кили Мердок. Твоя мама сбежала от нас больше двадцати лет назад. Я все эти годы провел в мучительной попытке понять, что же я делал не так. Я пытался ее найти, пытался выяснить, что случилось, но упирался в бетонную стену. Теперь, когда ты сказала, что хочешь узнать правду, я не стал тебя останавливать. Я верю, что ты делаешь то, что считаешь нужным, чтобы, наконец, успокоить душу. И я подумал, что ты отплатишь мне той же монетой. Я все эти годы провел в одиночестве. Я не искал замену твоей матери. Но со мной просто что-то случилось. Я зашел в банк, увидел улыбающееся мне красивое лицо — и пропал.
— Хочешь сказать, что ты влюбился? Папа, ты не ходил на свидания тридцать лет. Откуда ты знаешь, что ты просто не… не…
— Не жертва инстинкта?
Я в ужасе посмотрела отца.
— Ты не…
— Это не твое дело, юная леди, — сурово сказал отец. — Когда тебе исполнился двадцать один, я просто сказал себе, что ты — самостоятельный человек. Поэтому, когда ты пропадала ночь напролет, я не задавал тебе вопросов. Я верил, что ты сама разберешься, что хорошо и что плохо. И когда ты решила выйти замуж за Эй-Джи, я, хотя его и не особенно жаловал, не стал тебя отговаривать. Я сказал себе, что ты свободный взрослый человек. А я, дорогая, вдвое тебя старше, так что все, что тебе надо знать, — это то, что у меня появилась замечательная компаньонка. Мне нравится ее общество, а ей нравится мое, и мы намерены проводить много времени вместе.
Я была почти в слезах.
— Но ведь ты не… не думаешь жениться на ней? Я хочу сказать, ты не можешь. Ты все еще женат на маме.
Серена вошла с кофе. Она увидела, что я плачу, и увидела папино выражение. Она поставила поднос на стол, сочувственно пожала плечо отца и, ни слова не говоря, вернулась на кухню.
Отец подвинул мне кружку кофе и взял в руки свою. Добавил туда две ложки сахара и на дюйм сливок. Долго мешал.
— Я не собирался тебе об этом говорить, пока у меня не будет что-то конкретное тебе сообщить. Но раз уж ты не можешь успокоиться, я тебе скажу. Я нанял еще одного частного детектива. Он настоящий профи, из Атланты. Так или иначе, но правду я выясню. Ты была в одном права, Кили. Время пришло.
Глава 46
В четверг утром мы с Остином наняли грузовичок в агентстве по найму автомобилей за городом. Я вела машину, он развлекал меня разговорами.
— Послушай, есть одно местечко, куда я бы хотел заехать в Саванне. Тебе, наверное, захочется передохнуть ночь после долгого сидения за рулем, но обо мне не беспокойся — я никуда не пропаду.
— На это я готова поставить, — сказала я. Мы оба знали, что Остину не терпится побывать во всех гей-клубах, о которых он читал в Интернете. — К тому же в шесть будет аукцион, на котором мне надо побывать. Прошу тебя только об одном — не слишком себя изматывай. Завтра утром мне понадобится твоя помощь. В Новый Орлеан нам надо отправиться пораньше.
Мы несколько недель готовили эту поездку за покупками. Расписывали маршрут, отмечали точки на картах. Я хотела взять с собой Глорию, но она оказалась занята своим проектом. Она настояла на том, чтобы я одна не ехала, и уговорила Остина составить мне компанию. Его особенно уговаривать не пришлось. Конец августа — мертвый сезон для флориста, поэтому Остин без особых сожалений повесил на дверь магазина табличку «В отпуске» и принялся упаковывать вещи. Энтузиазма ему добавил тот факт, что мои планы включали посещение Саванны и Нового Орлеана.
Первая наша остановка была в Атланте. В аукционном каталоге я заметила немецкий буфет из мореного дуба. Стартовая цена его была двадцать восемь тысяч долларов — деньги немалые, но, когда я показала фото Уиллу, он загорелся и согласился, что буфет станет достойным украшением комнаты для завтрака. В том же каталоге мы нашли пару канделябров, стилизованных под оленьи рога для кабинета Уилла, который я собиралась декорировать в псевдоохотничьем стиле, и еще парочку красивых акварелей с изображением речной форели девятнадцатого века.
До Мейкона мы доехали к полудню. Повернули на восток. К этому времени я изрядно устала от бесцельной болтовни.
Остин пытался что-то найти по радио, но мы никак не могли прийти к общему знаменателю — он ненавидит кантри, а я ненавижу танцевальные мелодии восьмидесятых.
— Итак, — спросил он, наконец, — как прошел семейный ужин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129