Если бы поцелуй был чуточку крепче, подумала она, у них обоих отказали бы тормоза и остановиться было бы уже невозможно.
– Уходи. Не хочешь же ты на горьком опыте убедиться, насколько испорченной я могу быть, если пожелаю?
На какое-то мгновение ей показалось, что, несмотря ни на что, он останется. Взгляд его потеплел. Она почувствовала, как он борется с собой.
– Ах ты, соблазнительница! Как, по-твоему, я теперь засну?
– Считай овечек, – отводя взгляд, посоветовала она. – Или черепах. И слушай плеск волн.
– Ты останешься здесь?
– Да. Посижу еще немного.
– Тебе, надеюсь, не придет в голову безумная идея искупаться в одиночестве?
Клодия обернулась к нему.
– Почему «безумная»? Ведь я и раньше купалась одна.
– Сейчас темно и море неспокойно.
– Но ты сам сказал, что здесь неопасно.
– Мне хотелось бы искупаться вместе.
– Значит, вместе можно? – Она понимала, что мучает его, но ей это было безразлично. Если уж им приходится лицемерить, так пусть он делает это как следует, по правилам, без всяких этих прикосновений, из-за которых ее бросает в дрожь от желания. Уж не думает ли он, что она, как машина, может то включаться, то выключаться? – Я довольно хорошо плаваю. Так что если тебе кажется, что мне во время купания обязательно нужен большой сильный мужчина рядом, то ты рассуждаешь, как зеленый юнец…
– Прошу тебя, – в голосе его послышалось раздражение, – я не собираюсь с тобой спорить. Просто не смей купаться одна, вот и все. Спокойной ночи.
Небрежно похлопав ее по плечу, он ушел.
Клодия просидела еще полчаса, потом, осторожно ступая по песку босыми ногами, прокралась в свой спящий лагерь. Их спальные мешки лежали на расстоянии пяти метров друг от друга, а посередине должен был лежать мешок Аннушки. Сейчас его там не было. Гай оставил гореть большую лампу на батарейках, но луна светила так ярко, что свет лампы был не нужен. Гай лежал лицом к ней с закрытыми глазами, по трудно было сказать, спал он или нет.
Пошарив в сумке, Клодия нашла зубную щетку, взяла со столика бутылку минеральной воды и отошла в сторону, чтобы почистить зубы.
Поднялся ветерок, и стало прохладно. Чуть дрожа, Клодия сняла с себя хлопчатобумажные брючки, оставшись в одной майке. Забравшись в спальный мешок, она несколько минут лежала, наблюдая за Гаем.
Затем повернулась на другой бок и постаралась заснуть.
Клодия проснулась неотдохнувшей, с затекшими руками и ногами и не сразу сообразила, где находится. Плеск волн вернул ее к действительности, однако слышался еще какой-то невнятный звук. Слабое жужжание, словно слетелась туча голодных мух.
Она испуганно села. Начался отлив, и на влажном песке, там, где черепахи торопились назад, в воду, виднелись дорожки, словно проложенные колесами маленького трактора.
Жужжание исходило от Гая. Он стоял в десяти ярдах от нее и брился бритвой на батарейках, отбрасывая ногой что-то находившееся на песке.
Она выбралась из мешка и с любопытством подошла к нему, натягивая на бедра майку.
– Что ты делаешь?
Он не заметил, как она подошла, и вздрогнул от неожиданности, потом выключил бритву.
– Надеюсь, я не разбудил тебя? Я совсем зарос.
Вид у него был не очень радостный, но, похоже, их вчерашняя маленькая размолвка была забыта.
– Как тебе спалось? – спросил он.
– Не очень хорошо, – призналась она. – А ты как спал?
– Хуже некуда. – Он кивком головы указал на песок. – Я хороню трупы, пока их не увидела Аннушка.
Она поморщилась, увидев возле ног обезглавленных, растерзанных черепашьих детенышей.
– Наверное, лиса порезвилась?
– Похоже. – Он закопал ногой останки черепашонка в песок. – Немало этих загадок природы не дошло до пункта назначения.
– Бедняжки. Каждому понятно, что происходит естественный отбор, но все равно жалко.
– В таком случае не смотри на них. Пойди и поищи, чем бы нам позавтракать, а я поработаю могильщиком.
В этот момент они услышали, как хлопнула дверца машины. Появилась Аннушка в длинной черной майке. Не взглянув на них, она направилась к скалам в дальнем конце пляжа.
Гай взглянул на Клодию.
– Будем надеяться, что она слишком занята удовлетворением естественных потребностей и ничего больше не заметит.
Не тут-то было. Аннушка неожиданно замерла на месте, глядя себе под ноги.
Сунув бритву в руку Клодии, Гай подошел к дочери.
– Какая жестокость, – всхлипывая, проговорила Аннушка. – Бедные малышки едва успели появиться на свет!
– Это закон природы, Ану. Наверное, это сделала лиса, у которой полна нора голодных лисят.
– Это ужасно! Лучше бы мы сюда не приезжали! – воскликнула Аннушка и чуть не бегом бросилась к дальним скалам.
– Сдаюсь, – пробормотал Гай, возвращаясь к Клодии. – Давай что-нибудь поедим.
На завтрак у них были апельсиновый сок, мягкие булочки, нарезанный ломтиками сыр и шоколадные круассаны, но Клодии до смерти хотелось чашку чая или кофе. Гай был напряжен, Аннушка дулась и молчала, атмосфера за столом никак не способствовала пищеварению.
Но Гай старался.
– Не хочешь искупаться после завтрака? – спросил он у дочери. – Перед дорогой?
Та даже не взглянула на него.
– Здесь негде принять душ, – капризно заявила она. – Разве я смогу соленая несколько часов трястись в машине?
– Как угодно. – Гай обернулся к Клодии. – А ты? – Стало жарко, и Клодия чувствовала себя липкой и грязной.
– Я сначала приведу здесь все в порядок. Иди, я присоединюсь к тебе позже.
Гай кивком головы указал на крутую скалу позади них.
– Говорят, в этих скалах множество окаменелостей. Почему бы тебе не сходить и не поискать? – спросил он, обращаясь к дочери.
– С какой стати я буду выискивать дурацкие окаменелости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109