— Проверим…
В Бронксе, конечно, не только канадцы жили. Это уже почти ночь была, когда мы доехали. Но на улицах нам всякие прохожие попадались, и с детьми тоже. Генка объяснил, что канадцы редко в самом Бронксе стреляют, если только их не провоцировать.
— А ты провоцировал? — спрашиваю.
— Еще как!..
Я в Бронксе второй раз в жизни был, никаких улиц не знал. Генка говорит:
— Вот этот дом. По виду — точно, женщин там содержат. Видишь, электричество только на одном этаже горит? Это потому, что с женщинами в одном доме канадцы никого не селят, даже родственников барона. А гарем-то не очень большой, но женщин на один этаж сгоняют, чтобы они друг за другом наблюдали.
— А охрана? — спрашиваю.
Генка только плечами пожал — не знаю, мол.
— Ладно, — говорю, — на месте разберемся.
В общем, ворвались мы в этот дом. Думаю, рожи у нас были смешные очень, до того нам было страшно.
А в доме тихо было. Охраны никакой. Я смотрю — в коридоре только старуха лысая сидит. Я ее за ухо схватил, кричу в это ухо:
— Где женщин содержат?
Она пальчиком показала, а сама вроде как молиться начала, чтобы я ее не убил. Тут мне вдруг стыдно стало, я давай извинения бормотать, да Генка меня толкнул:
— Хватит замирать! Скоро сюда весь Бронкс сбежится…
Слышим мы, за дверью, в которую нам надо, словно дыхание испуганное. Много людей дышит. Мы налегли, дверь открылась. Мы чуть не задохнулись сразу. Комната какой-то дрянью провоняла, вроде как духами, только всеми сразу, а еще ядом крысиным, конечно. А в комнате чуть ли не тридцать девок было. Все они сначала на колени попадали, вроде как перед хозяевами, а потом растерялись и ждут, что мы делать будем. Ну, пока они визжать не начали, я посмотрел повнимательней на каждую. Глаза у них разные были, жалкие, злобные, но, в общем-то, все испуганные.
— Генка, — говорю, — тут какая-то ошибка. Нет моей Паулины. Пошли другой гарем искать.
Тут одна девчонка голос подала.
— Вы, — говорит, — старшую жену ищете? Она за ширмой…
Смотрю — угол какой-то ерундой огорожен, с цветочками. Мы с Генкой эту ерунду сломали, а там моя жена сидит. Вся напряглась, рукой от меня закрылась.
— Привет, — говорю. — Как дела?
— Все о'кей, — отвечает. — Записку мою получил?
— Получил.
— Так какого черта, — спрашивает, — тебе от меня надо, проклятый русский?
Тут Генка пистолет вытащил и на нее наставил. Ну, думаю, это он рано, ведь все еще можно было добром решить. А Генка сказал ей с такой злобой:
— Так это ты трахала моего брата, только чтобы свалить отсюда на русские хлеба? Давай, подписывай согласие на развод. А то как потрачу всю обойму прямо в твою физиономию — никакие притирания не помогут.
А я бумагу свою достал и протянул жене. Паулина говорит:
— Сейчас охранник придет, который за домом приглядывает. Тогда вам ваша пукалка не поможет.
Я боялся, что остальные девчонки на нас кидаться начнут, чтобы свою старшую защитить. Потом до меня дошло, что они ее недолюбливают. Смотрят на нас с таким любопытством, без страха уже. Понятно, им ведь интересно, почему русские в Бронксе оказались. А еще, наверно, интересно, как эти русские отсюда выбираться будут…
Я говорю по-русски:
— Слушай, Генка, с ней так нельзя. Она поломаться любит. Надо ей денег предложить.
Генка тогда сказал:
— Бери ее.
И к выходу пошел.
Я Паулину за руку взял и — за ним. Девчонки перед нами расступались и вслед глядели.
Ну, как только мы вышли, они и завизжали сразу. И впрямь, думаю, настоящий восточный гарем из кино. А родители их, наверно, на Гавайи ездили, с терроризмом боролись и акциями владели. А всё канадцы эти…
Идем это мы с Паулиной, а Генка с пистолетом нас сзади прикрывает. Но мы до самого выхода не встретили никого, даже ту лысую старуху.
Паулина говорит:
— Все равно ничего не подпишу. Только если вы меня тоже в Россию увезете, понятно?
Я говорю Генке:
— Надо сваливать из этого Бронкса. Ее с собой возьмем и потом с ней поговорим.
— На мотоцикле втроем не уехать…
Он подумал и рукой махнул.
— Ладно! Канадцы иногда на таких фургончиках ездят. Я сейчас пригоню один. А ты пока в тень отойди.
Это мы с Генкой, конечно, по-русски говорили, чтобы только нам понятно было. Жена моя стоит себе и глазками так мигает, словно кинозвезда какая.
Генка мотоцикл оседлал, мотором затрещал и разгоняться давай. Я его проводил глазами, а Паулину не отпускаю.
И тут она как начнет меня колотить! И ногтями своими в глаза мне лезет! Чего она, думаю? Это потому что Генка пистолет мне не оставил? Да я тебя и без пистолета…
Только я хотел ей дать побольнее, как смотрю — Генка с мотоцикла упал. Еще и скорость набрать не успел. И тут я не понял ничего — то ли на него петлю накинули, вроде как ковбои в кино, то ли веревка эта поперек дороги была натянута. В общем, упал он, а мотоцикл дальше уехал.
А Паулина в это время меня как-то так схватила, что я тоже повалился. Смотрю, а это не Паулина. Это какой-то тип сбоку подошел. И только я встать хотел, а тип этот бац мне башмаком своим! Я на спине валяюсь, а сам вижу, что на нем форма, в какой раньше в хоккей играли. «Пламя Калгари». Ладно, думаю, хорошо еще, что ты без коньков, а то челюсть мою можно было бы отдельно в музей сдавать.
Я это подумать успел, а он мне опять — бац! Тут Паулина вмешалась, за руку его ухватила.
— Погоди, — говорит, — это муж мой. Мы его сразу убивать не будем.
Тип этот, «пламя», спрашивает:
— А кого это я там веревкой поймал? Он из наших, что ли?..
— Потом разберемся…
Я смотрю — Генка без движения лежит. И мотоцикл в десяти шагах. Ну, думаю, только бы мне встать… Хотел обложить их всех, вместе с женой, рот открыл, а челюсть не слушается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76