Так он выражал благодарность за то, что мы принесли ему богатство.

С этого тотализатора и началась моя эпопея в Индонезии. Приехали на Бали. И вдруг нам поступает записка на русском языке, что если мы забьем больше трех мячей, нас уничтожат. С одной стороны, приятно, что даже в своих угрозах они не мыслили, что мы можем забить меньше трех мячей, с другой – конечно, стало немного не по себе. Началась игра, и тут прошел тропический ливень. Минут десять поливало как из ведра, а потом также неожиданно все прекратилось. Опять жара, солнце, испарения, дышать тяжело. Мячи были не такие, как сейчас, покрытые восковой пленкой, водонепроницаемые, а из свиной кожи. Мяч набух и, при норме четыреста пятьдесят – пятьсот граммов, весил под семьсот. Я взял его в руки, подошел к судье и жестами показал, что его нужно поменять, а то попадет по голове, И еще добавил международное слово «контузия». Не послушал меня судья, жестами объяснил, что если еще раз буду его отвлекать, он выгонит с поля. Первый тайм закончился со счетом 1:0, при неважной игре. В перерыве к нам в раздевалку пришел начальник делегации из КГБ, как мы называли – из министерства культуры, и говорит:
– Вы что!? Мы победили в такой войне, нас вообще в мире все боятся, русского человека никто и нигде не может запугать, а вы испугались какой-то записки.
Я ему ответил:
– Вы на нас не кричите, лучше возьмите переводчика и скажите им, чтобы поменяли мяч. Я их в последний раз предупреждаю.
Он пошел, вернулся и сказал, что те не соглашаются, что мяч можно менять только в том случае, если он не докачен или лопнул. В одной из ситуаций наша атака захлебнулась. Я отошел в оборону и уже развернулся, тут вратарь выбил мяч от ворот, и он парашютом летел в центр поля. Я пошел на удар в первое касание. До соперника метров пять, а иногда бывает такое ощущение, что мяч будто обволакивает ногу, хорошо ложится, пружинит. Нога, по-моему, даже внутрь мяча ушла. Все произошло молниеносно. Попал в индонезийца, тот подпрыгнул, у него ноги кверху поднялись, и он, как подкошенный, рухнул. Пена изо рта, хрипота, конвульсии. Первый раз я увидел, как «скорая» сразу выехала прямо на поле. На стадионе тишина, пульс не прощупывается, и по радио сообщают, что я убил человека. Только через сутки в газетах написали, что он все-таки жив, вышел из состояния комы, сильное сотрясение мозга, врач разрешил ему приподниматься с постели. Меня нарекли «железной ногой».
Что тут началось! В Джакарте люди узнавали меня по шевелюре, обступали, начинали качать головой и ощупывать мои ноги. Моя фамилия даже пополнила индонезийский язык. «Бубука» стало означать что-то типа «вихря», «пыли». Оказалось, что в магазинах продавцы тайком мне делали скидку. Узнали об этом случайно. Бежит за мной по улице Женя Малов и кричит:
– Валя! Что ты мне наплел? Эти ботинки стоят не пятьдесят рупий, они дороже!
Вернулись в магазин, торговец расплылся в улыбке и продал мне вторую пару за пятьдесят. А один раз вызывают меня в посольство и показывают письмо, будто я где-то сделал заказ на пятьдесят пар каучуковой обуви и не забираю. Я консулу говорю: «Я же не рехнулся, куда мне столько!?» Он только рукой махнул: мол, азиаты не успокоятся. Дал переводчика, езжай, говорит, разберись. Переводчик оказался большим докой, и заявил им с порога:
– Покажите задаток, покажите размеры на все пятьдесят пар, я знаю, у вас иначе заказ не принимается!
А те тоже не лыком влиты:
– А мы советским людям привыкли верить на слово!
– Это когда же вы успели привыкнуть?!…
Так стоят и препираются, а я по-индонезийски-то – ни «бельмеса»! Забеспокоился и спрашиваю:
– Чего они хотят? Может провокация какая?
– Да какая, к черту, провокация! Сфотографироваться они с тобой хотят для рекламы. Чтобы повесить фото: «Сам Бубука – железная нога покупал у нас ботинки».
Пришлось сфотографироваться в каких-то сандалиях с каучуковой подметкой и лыковыми шнурками у двери магазина. Мне их дали в подарок и отпустили с миром.

Не знаю, чем была вызвана такая бешеная популярность, наверное, у азиатских народов внутренне преклонение перед запредельной силой. Я вот где-то читал, что в Гонконге, по-моему, после победы «Манчестер Юнайтед» в Лиге чемпионов один ретивый болельщик назвал своего сына в честь основного состава английского клуба. Полное имя: Шмейхель-Стам-Невилл… и так далее до Йорка. Можно представить, что скажет ребенок папаше лет через десять. А вот «Бубука» звучит нормально. Мне через год пришло письмо на плохом русском, где спрашивали, не возражаю ли, что в Индонезии появится еще один маленький Бубука. А чего же, очень даже приятно.
В пятьдесят шестом президент Сукарно собирался с визитом в СССР, и в связи с этим вытащили на свет все, что знают о нашей стране. И мне привезли местную газету, где во всю полосу две фотографии – Молотова и моя. Ребята еще издевались:
– Ну, ты-то понятно. А Молотов здесь причем?
А у Сукарно мы были «в гостях». Посол Жуков передал нам приглашение к нему на виллу и сказал:
– Вы, друзья мои, сделали за это время столько, сколько все посольство не могло сделать за пять лет.

Дворец у него из белого мрамора, специально доставленного из Италии. Богатство необычайное. В рабочем кабинете книг – как в Ленинской библиотеке. А на полке под рукой томики Сталина, Маркса и «Майн Кампф» Гитлера. Сукарно увидел наше внутренне негодование от такого соседства и объяснил: чтобы государством управлять, нужно всех читать и все знать. В спальне на удивление все стены были увешаны картинами – сплошь обнаженные натуры. Такие «махини» европейки, азиатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63