Что уж говорить, если Качалин, зная мои физические возможности, все равно предупредил:
– Валентин, придется тебе с ним пободаться.
Ну, мы с ним и бодались весь матч. Здесь уже не было такого, чтобы соперник встал. Он – я, он – я. Но Масопуст из-под меня ничего не смог сделать. А я поучаствовал в одной красивой голевой комбинации. Выиграли со счетом 3:0.
Народ в Марселе тогда еще веселый был. Второй полуфинал должен был состояться только вечером, так что на нас тут же налетела радостная толпа, и у Левы Яшина утащили кепку. А у него старая фетровая кепка – талисман, не мог он без нее. Как Иванов, который играл в заплатанном сером свитере лет пятнадцать. У Левы на глазах слезы. Попросили кого-то из организаторов, и они передали по радио, что у знаменитого Яшина утащили кепку, а кепка – его талисман. Что вместо кепки он готов отдать на сувениры любые вещи – майку, свитер, что угодно, вплоть до трусов, – только бы ему кепку принесли. И ведь один полицейский принес и сказал: «Но вы же обещали…» Лева: «Вопросов нет».
После этой победы отношение к нам в корне изменилось. Тут уж и журналисты повалили. Про меня в газете написали в том духе, что Иванова и Нетто мы знали, а теперь еще увидели в середине поля у русских конструктивного «рано облысевшего» футболиста. Нежно написали. Но дело даже не в нашей хорошей игре. Югославы дали французам такую пощечину, что теперь вся Франция молилась на нас, требуя отмщения. Из марсельской гостиницы нас перевезли на шикарную двухэтажную виллу под Парижем. Подразумевалось, что там будут жить хозяева перед финалом. Изысканная столовая, внизу просторный холл с камином, кругом лес. На зарядку бежим, везде таблички «private», «private», «private» «собственность».
Там мы и жили три дня, как одна семья. Качалин снизу свистнет, и сразу все просыпаются, не надо по комнатам бегать. Отсюда и поехали на финал. Дождь шел. Поле на «Парк де Пренс» было огорожено решеткой, даже скамейка запасных. Ни тренер, ни кто другой не могли выйти на поле. Когда кого-то подбивали или сводило ногу, судья поднимал руку, открывали дверь, врач вылетал, оказывал помощь – и обратно. Там специальный человек стоял у двери.
Ко всеобщему удивлению и радости, перед игрой в раздевалке не было никого из «ответственных лиц». Когда в Москве играли, обязательно кто-то из ЦК приезжал: «Вы знаете, страна смотрит, вы обязаны…» Типичная накачка, действующая на нервы. Здесь присутствовала только наша футбольная артель. Футболисты, врач, массажист, Гавриил Дмитриевич Качалин и Андрей Петрович Старостин, начальник команды. Андрей Петрович выступил и сказал нам про Карфаген…
Я уже упоминал, что Качалин не очень-то любил отпускать футболистов со сборов. Работали мы много и не роптали. Но все равно Андрей Петрович ввел в обиход веселый девиз «не пищать и выиграть». Это по-простому. А в особо торжественные минуты он произносил одну и ту же фразу: «Карфаген должен быть разрушен!» Вот мы и не пищали, ждали часа, когда подойдем к стенам Карфагена.

И тогда, в раздевалке «Парк де Пренс» Андрей Петрович тоже такие слова говорил, так что мурашки по коже бегали. А закончил фразой, которую мы ждали целый год:
– Наконец-то настал день, когда мы должны разрушить Карфаген!
Известна еще одна история, как врач Алексеев вдруг при всех сказал:
– Сегодня понедельник. Хочу сказать, что Понедельник в понедельник забьет гол.
На что Витька ему ответил:
– Я тебе! Если не забью, я тебе начищу!
Должен сказать, что это далеко не шуточки. По себе знаю. Когда мы при Маслове играли со Швецией, он вдруг сказал перед игрой:
– Сегодня за голы отвечают Федосов и Бубукин.
Такая фраза, сказанная в нужный момент, оказывает колоссальное психологическое воздействие. Тренер при всех указывает на тебя. В иной игровой ситуации думаешь о разных вариантах продолжения атаки, а тут у тебя в висках стучит: «Но тебе же сказали забить, и партнеры знают и ждут». Принимаешь неожиданное решение, которого никто по логике не ожидает, и получается как лучше.
Так же и у Виктора. Врач не врач, а при всех указал на тебя. Уже в крови – он же дал задание забить. И Витька лез на все эти мячи…
Первый тайм, однако, мы проиграли по всем статьям. В техническом плане, в тактическом. Великолепен был Шекуларц, да и все югославы играли прекрасно. Счет 0:1. В перерыве опять слово взял Старостин:
– Как же так? Нас рисуют русскими медведями, рекламу нам создают. Мы должны заломать, мы должны рекламу оправдать. Вить, Валь, соберитесь, покажите, как надо играть. Ну, что вы! Витьку бьют с обеих ног. Вы можете это сделать!
Витьку там действительно колотили и сзади, и спереди, и сверху, и снизу.
Но от слов Старостина я лично так завелся, что готов был всех разорвать. Начался второй тайм, и помню тот ключевой момент. Правый защитник убежал от Мишки по флангу. И я разбегаюсь, делаю подкат, хотя подкаты-то никогда особо не тренировал. Но, когда играешь на таком уровне, срабатывает подсознание. Чувствую, лечу, как глиссер, по мокрой траве, и эта махина – правый защитник на мне. Доехали мы с ним аж до рекламных щитов. Врезались в «кока-колу». Встал, думаю: ну сейчас мне судья задаст. А англичанин Эллис, показывает: о-кей, вставай, все нормально, аут бросайте. У них так можно, потому что я в мяч сыграл, а не в ногу. Это у нас серьезно смотрели, чтобы при подкате одна нога на земле была. И тут началось.
Через пару минут я засадил метров с тридцати. Вратарь почему-то посчитал, что возьмет этот мяч легко. А ведь мог сделать шаг навстречу. Мяч во вратарской в траву полетел, как блинчик на речке по воде, с отскоком. Защитники уже по позициям стали расходиться, а наши-то знали, что если я замахиваюсь, то отдавать не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63