– Погребальный салон Андервуда.
– Можно позвать к телефону мистера Андервуда?
– У аппарата.
– Мистер Андервуд, моя фамилия Ли. Я начальник полиции города Делано в графстве Меривезер. Не могли бы вы сказать мне, не занимаетесь ли вы похоронной церемонией Чарлза Коллинза?
– Чарлз Коллинз – это отец покойного. А покойного зовут Фрэнк Коллинз.
– Этот молодой человек был застрелен в графстве Тэлбот?
– Он похоронен нами час назад.
Сердце у Уилла Генри ушло в пятки. Он задумался.
– Мистер Андервуд, вы лично готовили тело к погребению?
– Да, я все делаю своими руками.
– Не могли бы вы сообщить мне, сэр, были ли на теле у покойного, кроме огнестрельной раны, какие-либо раны или следы насилия?
– Ну, видите ли, на ногах были порезы и ушибы, как если бы он бежал босой.
– Да, это соответствует истине. Когда тело обнаружили, то на покойном не было обуви. Но, может быть, вы видели что-то еще, скажем, синяки на теле, как если бы юношу били?
– Нет, ничего подобного.
Уилл Генри заерзал в кресле. Он даже не подозревал, в каком напряжении находился.
– Что ж, спасибо за помощь, мистер Андервуд. Я...
– Минутку, одну странную подробность я все же заметил.
– Что же это? – Он вновь напрягся.
– Понимаете, я обратил на это внимание только тогда, когда я обряжал тело. У него, понимаете ли, у него были шрамы на запястьях, точно их связывали. И кое-где стерта кожа.
– Мистер Андервуд, не смогли бы вы оказать мне одну услугу? Не сделали бы вы описание внешних повреждений тела, как вы их помните, особенно, внешний вид запястий, и направить его мне? – Он сообщил фамилию и адрес и повесил трубку.
Уилл Генри ощутил душевный подъем, но понимал, что все это ни к чему. Чем он, в сущности, располагал? Единственной ниточкой, реально связывающей обе смерти, и все, что ему удалось узнать, он обязан сообщить Джиму Гулсби, так же, как он направил ему гильзу, А ему оставалось лишь вновь открывшаяся рана. Он стукнул кулаком по столу, да так сильно, что тот чуть не разлетелся в щепки.
Глава 24
Уилл Генри позвонил по телефону шерифу Гулсби и рассказал ему о следах, обнаруженных на запястьях покойного юноши, и о том, что посылает ему гильзу. Как и опасался Уилл Генри, Гулсби с некоторым раздражением воспринял непрошеное вмешательство Уилла Генри в ход расследования, но одновременно шериф был рад заполучить хоть какие-то улики, правда, он без энтузиазма воспринял сообщение о допросе Фокси, тем более, тот сразу же позвонил ему. Уилл Генри униженно извинялся, объясняя, что единственный интерес его в этом деле – найти возможную связь с прежним убийством, однако, вынужден был признать, что подобная связь не обнаружена, по крайней мере, такая, которую уважающий себя сотрудник полиции сочтет за основание для принятия мер.
Он повесил трубку, испытывая беспредельное унижение и полнейшую подавленность, даже в большей степени, чем после первого убийства. Подавленность эта была результатом гнева, обращенного на себя самого, но к концу дня Уилл Генри нашел для этого гнева выход вовне, и объектом оказался Эмметт Спенс, сын Хосса.
Почти всю свою недолгую, шестнадцатилетнюю жизнь Эмметт Спенс играл роль возмутителя спокойствия. Еще ребенком он до смерти перепугал мать, зарыв две дюжины цыплят по горло в землю и пустив по ним газонокосилку; в другой раз он сумел таким образом перевести стрелку на сортировочной станции местной железной дороги, что, если бы это вовремя не обнаружили, в результате столкнулись бы два маневровых паровоза. Зато отца подобные происшествия наполняли какой-то извращенной гордостью, и он предпочитал думать, что подобные поступки мальчика свидетельствовали о его исключительном «мужестве». Местные жители, однако, считали, что у Эмметта «не все дома», и терпели его выходки лишь потому, что отец его был богатым человеком в их бедном графстве.
Уже после ужина Уиллу Генри позвонил Смитти, хозяин бакалейной лавки в Брэйтауне, и сообщил, что белый юноша бьет стекла в школе для цветных. Уилл Генри прибыл на место происшествия и обнаружил, что Эмметт Спенс стреляет по окнам школы из ружья двадцать второго калибра, а группа чернокожих взрослых, пришедших на заседание клуба, сбилась внутри, пытаясь укрыться от летящих осколков стекла.
Эмметт замер, завидев полицейскую машину; он перепугался до такой степени, что не мог даже бежать. Уилл Генри подошел к нему неспешным шагом, вырвал ружье из рук, разрядил его и разбил на мелкие кусочки о ближайший телефонный столб. Это дало выход гневу, но не до конца. После этого Уилл Генри одной рукой вынул ремень из брюк, а другой крепко схватил парня за запястья и во всем правилам стал спускать с него шкуру, подбадриваемый черными, пришедшими в себя и вышедшими на улицу, чтобы поглядеть, как их несовершеннолетний мучитель крутится и вертится, угощаемый широкой кожаной лентой и визжащий, точно перепуганный поросенок.
Уилл Генри извинился перед собравшимися, пообещал, что убытки будут взысканы, и швырнул визжащего Эмметта, точно куль, в машину. Он проехал три мили, отделявшие его от дома Спенсов, выволок Эмметта из машины и постучал с черного хода. Открыл Хосс Спенс лично.
Уилл Генри тяжело дышал от напряжения и гнева. Он кинул парня прямо в руки отца.
– Хосс, я поймал вашего мальчишку стреляющим из ружья по школе для цветных, где в это время было множество народу. Ружье я разломал на мелкие кусочки, а им занялся с помощью ремня. Его бы следовало засадить и выкинуть ключ от камеры, но вместо этого я его привез домой, к вам. И теперь, Хосс, я предупреждаю: если я его поймаю на чем бы то ни было, повторяю, на чем бы то ни было, то он окажется под арестом, и имейте в виду, ваш сын уже достаточно взрослый, чтобы оказаться в исправительном лагере графства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151