Кэрри отправила Уилла Генри и Билли в ссылку во двор, где нашлась коса на длинной ручке и проржавевшая газонокосилка, стоявшие на задах под навесом. И мужчины принялись приводить в порядок заросшую лужайку и вырывать с корнем сорняки из цветочных клумб. К вечеру оба вывозились в грязи с ног до головы. После этого они насладились первым купанием в ванне с проточной водой из водопровода, а когда они уселись за стол и поужинали жареной курицей, у Уилла Генри появилось странное ощущение, будто он прожил в этом доме уже много лет. И он понял, что им тут понравится. А Кэрри была в этом просто уверена.
Уилл Генри и Кэрри Ли становились теперь горожанами, прожив на ферме в центральной Джорджии всю свою предшествующую жизнь, половина который приходилась на тяжелые времена. В свои тридцать лет оба они были красивыми. Уилл Генри, мускулистого телосложения, чуть-чуть не дотянул до шести футов: тому помехой был тяжелый физический труд и наследственность, его предки были невысоки ростом. И если даже его уши были крупноваты, нос чересчур прям, а челюсть агрессивно-квадратна, то глаза существенно меняли характер его внешности. В них, больших и карих, светились ум и понимание, а мягкий тенор его голоса и манера говорить дополнительно смягчали общее впечатление. Он легко выходил из себя, но гордился тем, что умел сдерживаться, и это умение подчеркивало обаяние силы, как физической, так и моральной, которую излучало все его существо. А скромность его не имела ничего общего с отрешенностью от мира сего.
Кэрри была высокой, подтянутой и почти красавицей. От бабушки-ирландки она получила в наследство черные волосы, зеленые глаза и чувство юмора. Скромности мужа у нее не было и в помине, а сдержанности – самая малость; доминирующими качествами ее были прагматизм и абсолютная прямота, однако, природный шарм и полнейшее нежелание кого-либо обидеть делали ее воззрения скорее любопытными, нежели оскорбительными для окружающих.
Оба происходили из семей, известных еще до образования республики. Семья Ли утверждала, что вирджинские Ли – их близкие родственники, а Кэллоуэи, из которых происходила Кэрри, прослеживали свою родословную до жителей Кентукки семнадцатого века и гордились родством с Буном. При малейшей возможности Кэрри ссылалась на рассказ Фенимора Купера о том, как Бун с отчаянной смелостью спас от индейцев девиц Кэллоуэи.
Со времени исторического события, которое местные называли «Войной между штатами», обе семьи владели только землей. И все же они унаследовали от предков ум, благовоспитанность, а также любовь к музыке и книгам. Дом для них был местом культурного досуга вплоть до рождения детей. Они оба пели, а Кэрри вполне прилично исполняла Моцарта и Баха. Они прочли множество книг, и среди прочих – романы Твена, Готорна и Диккенса. Оба получили высшее образование, хотя и не защитили степени. А когда Уилл Генри учился на третьем курсе Гордоновского военного колледжа в Барнсвилле, внезапно умер его отец, и на ферме настоятельно потребовалось его присутствие. Уилл Генри, прождав все юношеские годы, сделал предложение Кэрри, и она, вернувшись из колледжа «Бесси Тифт» в Форсайте, без колебаний стала его женой, к чему давным-давно была готова.
Уилл Генри мечтал о юридической карьере, но земля была давним семейным владением, хотя значительная часть ее была продана в период Реконструкции, и он испытывал чувство ответственности по отношению к жившим на ней десяти семьям. В первые годы совместной жизни ферма казалась им обоим символом надежности, преемственности поколений и даже многообещающего будущего, так что они отнюдь не чувствовали себя ущемленными, по крайней мере подобные настроения никогда не становились предметом обсуждения.
И вот они покинули ферму, то есть совершили поступок, на которой, как ранее представлялось Уиллу Генри, он никогда не будет способен. Он вырос на ферме, и когда она стала его собственностью, она требовала ежедневного труда, надо было сеять, собирать урожай, доить скот, чинить и ремонтировать, удобрять и добиваться прибыли. Он трудился усердно, но ни призвания к этой работе, ни энтузиазма у него не было, а земля давала прибыль лишь тогда, когда состояние почвы и погода позволяли не вкладывать ни пыла, ни таланта. Когда началось нашествие плодового долгоносика, Уилл Генри поначалу решил, что это просто очередной вызов его упорству и трудолюбию. Однако, когда эта напасть стала выказывать завидное постоянство, когда даже лучшие из фермеров стали вести борьбу за выживание, Уилл Генри с отчаянием обнаружил, что долгоносик превратился в благо: в почетный способ уйти от земли.
После ужина Кэрри почитала им вслух отрывки из романа «Большие надежды», пояснив при этом, что именно так следует воспринимать новую жизнь, а потом детей отправили спать. До самой полуночи Уилл Генри и Кэрри мели и чистили, а затем разбудили детей. Когда часы отбивали последний, двенадцатый удар, кто-то пустил в ход сирену пожарного депо, и все запели новогодний гимн и расцеловались. Кэрри зачитала избранные места из Библии, Уилл Генри вознес молитву, преисполненную надежд на Новый год, и все отправились в постель. Впервые в новой жизни Уилл Генри и Кэрри оказались наедине. С плеч свалился тяжелый груз, и они насладились любовью, как не наслаждались уже много месяцев. Уснули они, утомленные и счастливые.
Глава 5
Настало первое утро после вступления в должность, и Уилл Генри вместе с Кэрри сидели в машине перед зданием городского совета. Печки в машине не было, они сидели, закутав ноги в плед. Когда они разговаривали, на стеклах появлялась изморозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151