Он не торопясь оглядел стол, сжав челюсти.
— Вот и хорошо, — сказал он. — А то я уж подумал...
Он замолчал, сузив глаза.
— Миссис Рул?
Рул сама удивилась, обнаружив, что стоит на ногах, но встав, уже совершенно перестала заботиться о том, что скажет.
— Да, сэр, я думаю, что могу привести примеры. А на самом деле я могу привести два примера за срок менее, чем тридцать дней. Во-первых, прошел снимок, на котором, по моему мнению, изображен центр подготовки СПЕЦНАЗ, замаскированный под спортивный лагерь, на побережье Латвии. Есть признаки и того, что он может быть и базой подлодок, и хотя я делала запрос в СОЦРАЗ на предмет оперативной обработки, очевидно, что в этой местности у нас нет ни одной уборщицы, ни одного мусорщика, которые могли бы подтвердить или опровергнуть эти сведения.
Директор смотрел на нее, не сводя превратившихся в щели глаз и раздувая ноздри.
— Во втором случае, — продолжила она, стараясь выдерживать информативность высказываний и выбирая выражения, — спутниковые снимки подтвердили существование по крайней мере двух действующих самолетов, летающих по принципу «полет-у-земли», хотя мы и не верим, что создание таких аппаратов возможно. Ведь такая работа требует многих лет, да и наши технические возможности не в состоянии засечь такие самолеты во время полета, и мы совершенно не уверены, сколько их у Советов — два или две сотни.
Она села на место.
Директор продолжал смотреть на нее. Саймон тоже смотрел на нее. Алан Никсон снял очки и потирал переносицу, закрыв глаза.
— Тогда все, — вдруг сказал директор, повернулся на каблуках и вышел из зала.
Минута прошла, прежде чем все поняли, что остались одни. Наконец, люди начали постепенно выходить гуськом. Рул поднялась со стула и двинулась к двери.
— Кэтрин, — раздался позади нее голос Саймона.
Она обернулась:
— Пожалуйста, подожди минутку.
Она вновь села. На противоположном конце стола продолжали сидеть Саймон и Алан Никсон. Саймон обратился к Никсону:
— Алан, я не хотел бы переходить тебе дорогу в твоем директорате, но я подумал, что мог минуту провести наедине с Кэтрин.
— Ну конечно, Саймон. — И Никсон покинул зал.
Саймон с минуту молча смотрел на нее. А он постарел, подумала она. Пшеничные волосы перемежались с седыми прядками, над наглухо застегнутым воротничком уже слегка нависала складка шеи, но он все еще оставался красивым, изысканно выглядящим мужчиной.
— Как Питер? — спросила она в наступившей тишине.
— У него все хорошо, спасибо. Он и Мисси стали настоящими друзьями. — Он еще с минуту помолчал. — Кэтрин, я полагаю, тебе надо уйти из Агентства.
Голос его звучал ровно и бесстрастно, словно механически.
Она была ошеломлена.
— Ты не имеешь права говорить мне это, — наконец смогла она выговорить.
— Я говорю не с личностной точки зрения, а с профессиональной, — сказал он. — Я не верю, что ты соответствуешь этой работе.
— Что?
— У тебя начинают проявляться признаки неуравновешенности, а ты, как и я, прекрасно знаешь, что Агентство не может терпеть неуравновешенности в своих людях.
— О? И в чем же проявляется эта неуравновешенность?
Он положил руки на стол, ладонями вниз, словно ища опоры, но тон голоса не изменился:
— Ты публично выступаешь с дикими, необоснованными теориями. Ты не соблюдаешь субординацию.
— А я думаю, что могла бы привести доказательства в пользу моих теорий, если бы имела время и необходимые ресурсы, чего мне как раз и не дают, — запальчиво заговорила она. — И ты полагаешь, что только что я нарушила субординацию? Ведь он задал вопрос, а я ответила, со всем возможным уважением. Или он действительно рассчитывал собрать нас здесь только затем, чтобы мы безоговорочно одобрили его позицию, в то время как я знаю несколько глав отделов, у которых есть серьезные возражения против этого? И ты думаешь, он поступает разумно?
— Директор вправе делать свои выводы, не отчитываясь, — ответил Саймон все в том же неизменном тоне, каким психиатр разговаривает с неуправляемым пациентом. — И в частности, о тебе. Напрашивается вопрос о твоем поведении.
— Моем поведении? Каком поведении?
— Позавчера ты покинула страну без приказа. А это, как ты знаешь, серьезное нарушение правил Управления.
Да, она знала это. И она больше не хотела оставаться в этом зале.
— А вот это, Саймон, не твое дело. Я работаю не на тебя, и ты не имеешь права обсуждать мое поведение и не испытывай мое терпение. Я преданный и работящий сотрудник этого учреждения, и у меня есть свои достижения. — Она встала. — А если у тебя есть какие-то обвинения против меня, то предъяви их до того, как вынесешь на обозрение директората. Я, может, и не политик, но я юрист и знаю, как защитить себя. — Она двинулась к двери, затем обернулась. — Скажи мне вот что, Саймон, — сказала она. — Что такое «Сноуфлауэр»?
Казалось, он слегка покраснел.
— Ты не хуже меня знаешь, что такие вопросы не задают.
— Ведь у меня же допуск высшей секретности, какая только может быть в Управлении, — сказала она. — Так что такое «Сноуфлауэр»?
Между бровей Саймона появились две крошечные морщины.
— Тебе не нужно знать это.
— Ну хорошо, все равно я это узнаю, — сказала она, толкая дверь.
— Кэтрин! — окликнул он ее.
Она остановилась.
— Ты роешь себе могилу. Брось это дело, чтобы не было непоправимых последствий для твоей карьеры. Займись лучше собственным сыном.
Она вышла из зала, хлопнув дверью. До кабинета она добрела, плохо соображая от гнева, тяжело дыша. Закрыв дверь, уселась за стол и включила компьютерный терминал. Когда КОСМО ожил, она напечатала в десятиричной системе счисления, а не в своей собственной, код Саймона, который дал ей Эд Роулз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111