Наверно, те, кто к нему склонен, получают наслаждение, и Лашом, вероятно, испытывает какое-то извращенное удовольствие, разглядывая подобные снимки, но на непричастного зрителя они производят угнетающее впечатление. Даже если и не испытываешь особой ненависти к гомосексуалистам - а Баум ничего такого не испытывал.
Лашом на одном из снимков - в профиль, наблюдает с легкой улыбкой, чем занимаются его компаньоны, торс его обнажен, нижнюю половину закрывает спинка кровати. На втором снимке он смотрит прямо в объектив, светло при этом улыбаясь. Позади, над его плечом - один из парней, второй свернулся калачиком внизу, его затылок заслоняет бедра Лашома, положившего правую руку на бедро партнера - происходит, надо полагать, акт феллацио.
Фотографий, по словам перебежчика, было много. Среди них и более выразительные, но он отобрал те, на которых лучше всего виден и узнаваем Лашом.
- Просто не верится, что человек, которому есть что терять, подверг себя столь нелепому риску, - заметил Баум.
- И я так думаю, - согласился Алламбо.
- Зачем он это сделал, как ты считаешь?
- Я чиновник, а не психиатр.
- Нелепый риск, - повторил Баум, - Чего ради?
...Именно эти слова и выкрикнул Антуан Лашом на следующий день, когда на его стол легли чертовы снимки, - Да разве нормальный человек позволит себе эдакое приключение за железным занавесом? Отвечайте, Баум!
- Это меня и удивляет, господин министр.
- И что дальше?
- На обоих снимках вас легко узнать...
- Значит, это дьявольски ловкая подделка.
- Наши эксперты утверждают, что снимки подлинные.
- Не могут они быть подлинными - я сроду такими делами не занимался. Женщины - да, тут я, наверно, чересчур... Признаю. А уж эти русские любят в помойке порыться...
Баум только плечами пожал, покраснев слегка. Он чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как продолжить разговор. Проводить исследование не позволено, так Вавр сказал. Надо заставить Лашома признаться - и тогда опять пойдем к премьер-министру за разрешением действовать. А если тот не разрешит? Что ж, они работают на государство, а не на премьера, который и сам может оказаться...
Баум не стал доводить мысль до конца. Тут уж соображения посерьезнее, пусть решают самые высокие инстанции... Сколько зла и бед от этих перебежчиков!
...Однако Лашом и не думал ни в чем признаваться. Да, на снимках изображен он, но подобных сцен никогда не было.
- Ловкий фотомонтаж, я о таком слыхал.
- Наши специалисты уверены, что это не монтаж.
- Гроша ломаного их мнение не стоит, тоже мне специалисты, воскликнул Лашом, - Наверняка существует оборудование, позволяющее проделывать такие штуки. Пусть поищут.
- Они следят за появлением технических новшеств, - сказал Баум, отметив про себя сдержанность собеседника: тот, хотя и разгневался, но не изобразил бурного негодования, что могло бы послужить доказательством его вины. Лашом отнесся к делу скорее как к технической проблеме. Разглядывая снимки, признанные подлинными, он повторял, что никогда не был в той комнате, да ещё голым, с парой нанятых парней, да ещё где-то за железным занавесом.
- Вы считаете меня полным идиотом. Когда вся эта история прояснится, я вам попомню.
Совсем уж отчаявшись и не зная, как выйти из тупика, Баум высказал такое предположение:
- Допустим, снимки смонтированы. Но ваши-то фотографии ведь настоящие? Есть у вас семейный альбом?
- Конечно.
- Вы фотографировались когда-нибудь на пляже или в бассейне?
- Разумеется, такие снимки в альбоме есть.
- Не забирались в вашу квартиру воры? Или, может быть, в загородный дом в Ивлине?
- Никогда.
- Вы уверены?
- Абсолютно.
- Снимки из альбома не пропадали?
- Откуда мне знать? Мы не проводим вечера, вздыхая над семейным альбомом.
- Понимаю, господин министр, но все же проверьте, когда будете дома. Кстати, альбомы в Париже или за городом?
- Думаю, за городом.
- Можете посмотреть их сегодня?
- Нет. Завтра вечером.
- Сразу сообщите мне результат, пожалуйста.
- Почему наша служба безопасности пользуется услугами некомпетентных специалистов, которые не в курсе новейших технологий? А может, у русских в этой области значительное преимущество?
Баум почувствовал, что инициатива от него ускользнула. Пришел с фотографиями, изобличающими Лашома, а теперь вот приходится защищать своих подчиненных.
- Я прикажу, конечно, повторно проверить снимки. Особенно если обнаружится пропажа из альбома.
Выходить за рамки разговора о подлинности фотографий нельзя, иначе ступишь на опасную почву: возможная виновность министра обсуждению пока не подлежит, а то бы пришлось обвинить его во лжи. Как можно?
- В загородном доме есть прислуга?
- Нет. Когда мы оттуда уезжаем, дом запираем, а горничная уезжает с нами.
- Прошу прощения, господин министр, я бы хотел, чтобы завтра с вами поехал наш сотрудник, он может оказаться полезным.
- Я не хочу, чтобы эту дурацкую историю раструбили по всему департаменту.
- Поедет мой заместитель Алламбо - человек абсолютно надежный.
- Хорошо. Пусть свяжется со мной.
Альфред Баум проинструктировал своего заместителя:
- Министр согласился, что на снимках изображен именно он, но говорит, что в постели с двумя мальчишками никогда не бывал и, стало быть, это подделки. Тут противоречие: Алибер из нашей лаборатории считает их подлинными. Может, он новых технологий не знает, кто его разберет. Но если он на уровне - выходит, министр врет. Тогда уж точно он заглянет в альбом и заявит о пропаже, это для него единственный выход. С другой стороны Алибер может и ошибаться - тогда министр говорит правду. Значит, кто-то все же в семейный альбом забрался - знаешь, всякие фото на пляже, в бассейне, их и вправду могли выкрасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60