Она смотрела на свою грудь. Под тонкой черной хлопчатобумажной тканью майки резко выделялись маленькие соски.
Когда Синди подняла глаза, я уже смотрел в другую сторону.
— Кэсси скоро должна проснуться, — проговорила Синди. — Она обычно спит с часа до двух.
— Простите, что приехал так рано.
— О, ничего страшного, все в порядке. Я все равно ничего не делала.
Она протерла кран и засунула бумажное полотенце под мойку, в мусорное ведро.
— Пока мы ждем, — начал я, — может быть, у вас есть вопросы по поводу развития Кэсси? Или что-то еще?
— Гм... в общем-то нет. — Синди прикусила губу, потерла кран. — Мне просто хотелось бы... если кто-нибудь сказал бы мне, что на самом деле происходит... Хотя я не ожидаю, что вы это сделаете.
Я кивнул, но Синди в это время смотрела в окошко с оранжереей и не заметила этого.
Внезапно она оперлась о мойку, стала на цыпочки и поправила одно из растений. Она стояла спиной ко мне, и я видел, как ее майка задралась, обнажив пару дюймов тонкой талии и позвоночник. Пока женщина копалась в своем цветнике, ее длинные волосы раскачивались из стороны в сторону, как конский хвост. Мышцы икр подтянулись, бедра напряглись. Она поправила горшок, потом другой, потянулась дальше и сделала неловкое движение. Одно из растений упало, зацепив край мойки, горшок разбился, и земля рассыпалась по полу.
В мгновение ока Синди оказалась на четвереньках, сгребая и собирая землю. Руки испачкались, шорты были измазаны. Я поднялся, но, прежде чем смог помочь ей, она вскочила на ноги, поспешила к хозяйственному шкафу и взяла щетку. Начала подметать, как-то усердно и неистово. Когда она убрала щетку, я оторвал кусок бумажного полотенца и протянул ей.
Ее лицо горело, глаза были влажными. Она взяла полотенце, даже не взглянув на меня. Вытирая руки, проговорила:
— Прошу прощения, мне нужно переодеться.
Она вышла из кухни через боковую дверь. Я воспользовался ее отсутствием, чтобы побродить по комнате, открывая ящики и дверцы. Дурацкое ощущение. В шкафах ничего более зловещего, чем предметы кухонного обихода и полуфабрикаты. Я выглянул за дверь, через которую она вышла, обнаружил небольшую ванную комнату и черное крыльцо, проверил и их. Стиральная машина и сушилка, шкафы, забитые моющими средствами, дезодоранты и полироли — сокровищница, обещающая сделать жизнь сверкающей и приятно пахнущей. Большинство средств токсичные, но что это доказывает?
Я услышал шаги и поспешил обратно к столу. Она вошла, одетая в свободную темную блузку, мешковатые джинсы и сандалии — ее больничная униформа. Волосы заплетены в свободную косу, лицо посвежевшее, умытое.
— Простите, я такая недотепа.
Прошла к холодильнику. Грудь не колышется, соски уже не заметны.
— Хотите еще охлажденного чая? — спросила Синди.
— Нет, спасибо.
Она достала банку пепси, открыла ее и подсела к столу лицом ко мне.
— Хорошо ли вы доехали?
— Очень хорошо.
— Да, приятно, когда на дороге мало машин.
— Согласен с вами.
— Я забыла сказать вам, что закрыли перевал — расширяют дорогу.
Она продолжала болтать. О погоде и работе в саду. Морщила лоб.
Изо всех сил старалась быть обычной.
Но казалась чужой даже в собственном доме. Вымученные разговоры, будто она отрепетировала реплики, но не была уверена в своей памяти.
Из большого окна открывался вид на неподвижный, как смерть, пейзаж.
Почему они живут здесь? С чего вдруг единственный сын Чака Джонса выбрал пригородный, изолированный от внешнего мира участок, принадлежащий его же не слишком расторопной строительной компании, когда он мог позволить себе жить где угодно?
Близость к новому колледжу не могла служить серьезным основанием для этого. Великолепная земля, множество вилл вокруг загородных клубов располагались на западной оконечности долины. А на Топанга-каньон все еще существовала мода на времянки.
Какая-то форма протеста? Одна из составляющих идеологии Чипа — желание стать частью той общины, которую он собирался создать? Именно такая форма, которую мог бы применить бунтарь, чтобы заглушить чувство вины за большую прибыль. Хотя, судя по всему увиденному, до прибыли еще было слишком далеко.
Другой сценарий также подходил к данному случаю: жестокие родители часто скрывают свои семьи от пытливых глаз возможных спасителей.
Из размышлений меня вывел голос Синди. Она рассказывала о своей посудомоечной машине; слова изливались нервным потоком. Говорила, что редко пользуется ею и предпочитает надеть перчатки и включить очень горячую воду, чтобы посуда высыхала почти мгновенно. Она все больше оживлялась, как будто долгое время ни с кем не разговаривала.
Возможно, так и есть. Я не мог себе представить Чипа, присевшего на кухне, чтобы поболтать о домашних делах.
Интересно, сколько книг в гостиной принадлежит Синди? Что у них с Чипом может быть общего?
Синди умолкла, чтобы передохнуть, и я заметил:
— В самом деле очень приятный дом.
Не к месту, но от моих слов она оживилась. Широко улыбнулась. Глаза, как терн, влажные губы. Я понял, какой она может быть красивой, когда счастлива.
— Вы бы хотели взглянуть на все остальное? — спросила она.
— Конечно.
Мы вернулись в столовую, Синди вынимала отдельные вещи из свадебного набора серебра и демонстрировала их мне. Затем мы осмотрели уставленную книгами гостиную, и Синди говорила о том, как трудно было найти искусного плотника, чтобы сделать прочные, не фанерные полки.
— Фанера выделяет газ. Мы хотели, чтобы дом был максимально чистым.
Я притворился, что слушаю, а тем временем изучал корешки книг.
Научные работы: социология, психология, политология.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150