— Итак, — начал Чип, опять окуная печенье, — позвольте мне рассказать вам о моей дочери. Превосходный характер, прекрасный аппетит, отличный сон — она спала фактически в течение пяти недель. Для кого-нибудь другого было бы замечательно, согласны? Но после того, что случилось с Чэдом, это перепугало нас до смерти. Мы хотели видеть ее бодрствующей — по очереди ходили к ней и будили нашу несчастную крошку. Но что меня удивляет, так это ее способность быстро восстанавливать свои силы, то, как она каждый раз моментально возвращается в норму. Трудно поверить, что такая малышка может быть такой выносливой. Я считаю, — продолжал Чип, — что просто смешно обсуждать ее состояние с психологом. Она ведь еще младенец, Господи, какой вообще у нее может быть невроз? Хотя, конечно, учитывая то, что с ней происходит, все может закончиться всяческими нервными заболеваниями, правда? Все эти потрясения. Вы считаете, что она обречена до конца жизни серьезно лечиться у психотерапевта?
— Нет.
— А кто-нибудь занимался изучением этого вопроса?
— В этой области довольно много научных исследований, — объяснил я. — Хронически больные дети умеют справляться со своим состоянием намного лучше, чем предполагают эксперты — да и не только эксперты.
— Умеют справляться?
— Большинство из них.
Он улыбнулся:
— Ну да, понятно. Это не физическое состояние. Ладно, позволю себе немного оптимизма.
Он весь напрягся, затем расслабился — сознательно сделал это, будто был знаком с приемами медитации. Уронил руки вниз, покачал ими, вытянул ноги. Закинул голову назад и помассировал виски.
— А вам не надоедает? — поинтересовался он. — Целый день выслушивать людей? Понуждать себя одобрительно кивать, сочувствовать им и уверять, что у них все в порядке?
— Иногда, — ответил я. — Но обычно вы скоро узнаете людей и начинаете видеть их человеческую природу.
— О да! Это место как раз очень подходит для того, чтобы напоминать вам о ней: «Возвышенный дух не мог разбудить человеческую природу; но вы, боги, дали нам наши недостатки, чтобы сделать нас людьми». Слова Вилли Шекспира, курсив мой. Знаю, это звучит довольно претенциозно, но я нахожу, что этот старый бард успокаивает меня — у него всегда найдется пара фраз для любой ситуации. Интересно, приходилось ли ему лежать в больнице.
— Возможно. Он жил во времена, когда свирепствовала чума, так ведь?
— Да, так... Ну что ж, — Чип выпрямился и развернул второй пакетик печенья, — вы заслуживаете всяческой похвалы, я бы не смог так работать. Мне в любом случае нужно что-нибудь точное, чистое и теоретическое.
— Я никогда не думал, что социология — трудная наука.
— По большей части нет. Но формальная организация имеет множество изящных моделей и определенных гипотез. Иллюзия точности. Я постоянно ввожу сам себя в заблуждение.
— А чем именно вы занимаетесь? Управление промышленностью? Анализ систем?
Он покачал головой:
— Нет, это прикладные науки. Я занимаюсь теоретическими построениями, создаю — по сути, феноменологически — модели того, как функционируют группы и организации на структурном уровне, как цепляются друг за друга отдельные компоненты. Короче говоря, строю башню из слоновой кости, но я нахожу в этом большой интерес. Я ведь и учился в башне из слоновой кости.
— Где именно?
— В Йельском университете и в университете Коннектикута в аспирантуре. Но не закончил диссертацию, потому что обнаружил, что преподавание интересует меня больше, чем научные исследования. — Он уставился в пустоту коридора, наблюдая за одетыми в белое, похожими на призраков, изредка проходящими вдали фигурами. — Жутковато, — заметил он.
— Что жутковато?
— Это место. — Он зевнул, посмотрел на часы. — Я, наверное, поднимусь наверх и проведаю своих дам. Спасибо, что уделили мне время.
Мы поднялись.
— Если вам нужно будет переговорить со мной, вот номер моего служебного телефона.
Он поставил чашку и вынул из кармана индийскую серебряную прищепку для денег, отделанную бирюзой Сверху лежала двадцатидолларовая купюра, а снизу — кредитные карточки и разные бумажки. Раскрыв пачку, Чип порылся в ней и нашел белую визитную карточку. Положив ее на стол, он вынул из другого кармана дешевую одноразовую ручку, что-то написал на карточке и вручил ее мне.
На эмблеме изображен рычащий тигр, вокруг него надпись:
«Тигры МКУВ»
Чуть ниже:
Муниципальный колледж Уэст-Вэлли Отделение общественных наук (818) 509-3476
Внизу две пустые строки. Он подписал на них черными квадратными буквами:
ЧИП ДЖОНС добавочный номер 2359
— Если я буду на занятиях, то этот телефон соединит вас с коммутатором, где вы можете оставить информацию. Если вы хотите, чтобы я присутствовал при вашем визите к нам домой, то постарайтесь предупредить меня за день до него.
Прежде чем я успел ответить, звук тяжелых поспешных шагов, донесшийся с дальнего конца холла, заставил нас обернуться. К нам приближался незнакомец. Спортивная походка, темная куртка.
Черная кожаная куртка. Синие легкие брюки и шляпа. Один из наемных охранников, осматривающий коридоры педиатрического рая и выискивающий непорядки?
Человек подошел ближе. Усатый чернокожий мужчина с квадратным лицом и зоркими глазами. Я взглянул на его значок и понял, что это не охранник. Департамент полиции Лос-Анджелеса. Три нашивки. Сержант.
— Прошу прощения, джентльмены, — тихо начал полицейский, бегло оглядывая нас. На планке было написано его имя — Перкинс.
— В чем дело? — спросил Чип.
Полицейский взглянул на мой значок. Казалось, то, что он прочитал, смутило его:
— Вы врач?
Я кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150