Я пыталась понять тебя, даже читала некоторые из твоих книг по психологии. Ты знал об этом?
Я отрицательно покачал головой. Она улыбнулась:
— По ночам в библиотеке. Я обычно пробиралась туда, когда ты спал, но понять эти книги я не могла. «Режим стимуляции», «Теория познания». Более чем странный материал для такого лесоруба, как я.
— Ничего не знал об этом, — удивленно проговорил я.
Она пожала плечами:
— Мне было... неловко. Не могу сказать почему. Не то чтобы я хотела стать экспертом или чем-то в этом роде. Я просто хотела быть ближе к тебе. Я была уверена, что не смогла ясно дать тебе понять... что недостаточно выражала свою симпатию. Я хочу сказать, что надеюсь, мы сможем продолжать в том же духе и будем больше впускать друг друга в наш внутренний мир.
— Конечно, сможем, — согласился я. — Я всегда считал, что ты относишься ко мне с симпатией, просто...
— Я слишком была поглощена своими делами? Замкнулась в себе?
Робин подняла глаза и улыбнулась так, что у меня вновь перехватило дыхание. Крупные белые верхние резцы. Те, что я так любил лизать.
— Слишком сосредоточенна. Ты одна из тех, кто с головой уходит в искусство. Тебе нужна интенсивная концентрация.
— Слишком сосредоточенна, да?
— Точно.
Она расхохоталась:
— Точно то, что у нас явное стремление друг к другу, доктор Делавэр. Возможно, даже на химическом уровне — феромоны или как там еще?
— Что правда, то правда.
Она положила голову мне на грудь. Я гладил ее по волосам и думал о том, как она пробиралась в библиотеку и читала мои книги.
— Может, попробуем все сначала? — спросил я. — Ты вернешься ко мне?
Робин вся напряглась.
— Да. Господи, да.
Она выпрямилась, обхватила ладонями мое лицо и поцеловала. Села верхом мне на колени и крепко обвила руками мои плечи.
Мои руки пробежались по ее спине, я обхватил ее бедра и поднялся навстречу ей. Мы вновь растворились друг в друге, раскачиваясь и перекатываясь, молчаливые и сосредоточенные.
Она отстранилась, тяжело дыша. Я долго и с большим трудом переводил дыхание.
Перевернувшись на бок, я обнял Робин. Она прижалась ко мне влажным животом и приклеилась к моему телу. Мы долго лежали в таком положении. Я не отпустил ее даже тогда, когда она начала — как и всегда раньше — проявлять беспокойство и отодвигаться от меня.
16
Она осталась у меня на ночь и, как обычно, встала рано.
Но то, что она задержалась на час, чтобы выпить чашку кофе и прочесть газету, не было обычным для нее. Она сидела рядом со мной за столом, держа одну руку на моем колене, и заканчивала читать статьи об искусстве, в то время как я просматривал спортивную колонку. Потом мы спустились к пруду и покормили рыбок хлебными крошками. Преодолев влияние океанских течений, жара наступила слишком рано для весны, и в воздухе пахло предстоящими летними каникулами.
Была суббота, но мне хотелось работать.
Робин все еще была рядом со мной. Мы то и дело прикасались друг к другу, но тем не менее она начала проявлять признаки нетерпения: ничего не значащие движения, как бы случайные взгляды украдкой, крошечные паузы в разговоре, которые мог бы заметить только влюбленный или параноик.
— У тебя какие-нибудь планы на сегодня? — поинтересовался я.
— Нужно закончить несколько дел. А у тебя?
— То же самое. Собираюсь заехать в больницу.
Она кивнула, обняла меня обеими руками за талию, и мы в обнимку вернулись в дом. Робин взяла сумку, и мы спустились в гараж.
Рядом с моей «севиль» стоял новый «шевроле-пикап» ярко-синего цвета с белой полосой по бокам. На ветровом стекле был прикреплен новый регистрационный билет.
— Красавец, — похвалил я. — Когда ты его заимела?
— Вчера. В «тойоте» серьезно забарахлил мотор, и я подсчитала, что ремонт будет стоить от одной до двух тысяч. Поэтому и решила сделать себе подарок.
Я проводил Робин к машине.
— Папе понравилось бы, — проговорила она. — Папа всегда был предан «шевроле», другие марки не любил. Когда я ездила на машине другой марки, мне казалось, что он заглядывает мне через плечо, хмурится и рассказывает о боях на острове Иводзима. — Она села за руль, положила сумочку рядом на сиденье и высунула лицо из окна для поцелуя. — Амм! Давай поскорей повторим это, красавчик. Скажите еще раз ваше имя, пожалуйста. Феликс? Аякс?
— Мистер Клин.
— Это точно, — рассмеялась она, выезжая из гаража.
* * *
Я позвонил в больницу и попросил разыскать Стефани. Оператор ответила, что доктор Ивз позвонит мне сама. Я повесил трубку, взял записную книжку и нашел адрес Дон Херберт. Она жила на Линдблейд-стрит. Я как раз разыскал ее на карте, когда зазвонил телефон.
— Стеф?
— Нет, Майло. Я помешал?
— Просто ожидаю звонка из больницы.
— И, конечно, у тебя нет автодозвона.
— Конечно.
Майло издал протяжное лошадиное фырканье, и телефон усилил звук настолько, что я чуть не оглох.
— А ты уже, надеюсь, сменил газовые лампы на чудесные провода доктора Эдисона?
— Если бы Бог хотел, чтобы человек был электрифицирован, он бы создал его на батарейках.
Майло издал нечто среднее между смешком и фырканьем.
— Я в своем Центре. Позвони мне, как только закончишь разговор со Стеф.
Он повесил трубку. Звонка Стефани я прождал еще десять минут.
— Доброе утро, Алекс, — сказала она. — Что нового?
— Именно это я хотел узнать у тебя.
— Ничего особенного. Я видела Кэсси около часа тому назад. Она чувствует себя лучше — проснулась бодрая и визжит при виде меня.
— Каковы последние результаты анализов на гипогликемию?
— Специалисты по обмену веществ говорят, что никаких отклонений от нормы нет. Они исследовали ее поджелудочную железу самым тщательным образом — чиста, как снег, — поэтому мой шведский друг и все остальные вернулись к предположению о синдроме Мюнхгаузена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150