Он был украден у Эверута и к Эверуту возвращается.– Но ты ведь не послал гонца к графине. Ты послал его ко мне.Де Луд обратил к нему смущенный взгляд:– Но ведь вы и есть Эверут, милорд.– Зови меня Язычником, – резко оборвал его Гриффин, хотя никто не прислушивался к их разговору. В заполненном людьми зале было шумно, голоса звучали громко.– Я знавал вашего отца.Гриффин вскинул голову.– Что ты сказал?– Вашего отца, – повторил де Луд. – Я знал его. Он очень не любил Эндшира.– Не любил. Сколько? Сколько ты хочешь за ключ?Де Луд поставил кружку и вытер рот тыльной стороной ладони.– Я мог бы заломить такую цену, что мне хватило бы до старости. Тем более что теперь я хромаю. – Он похлопал себя по бедру, в которое угодила стрела Гриффина. – Но, думаю, мы поладим на других условиях. Примите в дом мою дочь, когда она войдет в возраст. В качестве одной из дам графини. Воспитайте ее в безопасности и благополучии. Я не смогу этого сделать, – сказал он с горькой улыбкой. – Я даже не смог правильно выбрать господина.– Теперь ты можешь выбрать другого.Де Луд поднялся на ноги и покачал головой:– Не могу. Я связан обязательствами.– Но ты обокрал его, – возразил Гриффин.Де Луд поморщился, услышав в его голосе недоверие.– Разве я не оказал ему услугу, забрав у него ключ? Я понял, ради чего он хотел его заполучить. Для того же, для чего хотел человек с татуировкой. – Он посмотрел на ключ. – Эта вещь вызывает беспокойство, может привести к беде. Так мы поладим?Гриффин кивнул:– Тихая и безопасная гавань для твоей девочки, когда ее можно будет удочерить.– Да. Через семь лет.Гриффин посмотрел на него удивленно:– Сколько же ей теперь?Де Луд запахнул плащ на плечах. Кто-то толкнул его сзади, проходя мимо с кружками, полными эля. Де Луд подался ближе к столу:– Она только что родилась. Две недели назад. Мне пора.Он повернулся и исчез в толпе, среди людей, входящих в таверну.Гриффин и Фальк бок о бок вышли из таверны.Их каблуки громко стучали по мокрому булыжнику. Лунный свет блестел на мокрых улицах и освещал их каким-то жутковатым серебристым сиянием. Запах влажного сена смешивался с запахом мокрой кожи и слабым привкусом крови: недалеко отсюда, всего в трех кварталах, находились Тэннерсроу – дубильные ряды, и вонь оттуда разносилась далеко.Гриффин тихонько спросил:– А где твой знак, Фальк?Шотландец кивнул, будто ожидал вопроса. Он невозмутимо отогнул ворот туники и развязал тесемки на нижней рубашке – под ключицей был вытатуирован отчетливо видный парящий орел.Гриффин кивнул. Фальк поправил одежду и сказал:– Мы часто попадали впросак, милорд, так же часто, как другие.– У всех Наблюдателей есть такой знак? – спросил Гриффин.– Да, но не на одном и том же месте.Гриффин поднял бровь, и Фальк поспешил пояснить свою мысль:– Это вопрос нашего выбора. Мы не имели права отказываться от этого, но нам было дано право выбрать место, где нанести этот знак. От нас ждали, чтобы мы проявили свою волю и власть над властью вещей.Несколько минут они продолжали идти молча, потом свернули в узкий извилистый переулок. Дома, верхние этажи которых нависали над улицей, были темными. Большую часть пути они проделали при свете фонаря, который Фальк держал в руке, да при свете луны, отражавшейся в мокрых булыжниках.– И ты уверен, что Гвин ничего об этом не знает?Фальк покачал головой:– Леди Гвинни не знает ничего.– Думаю, этим я обязан тебе.Фальк остановился. Взгляд его из-под кустистых полуседых бровей был острым.– Ты ничем мне не обязан, милорд. Я плачу старые долги. Возможно, ты не хочешь этого слышать, но если бы я мог, то все рассказал бы леди Гвинни. Думаю, она имеет право знать.– Я полагаю, что это очень опасно. Фальк кивнул:– Да. Куда ни повернись – всюду опасность. Ты Наследник. В этом все дело.Опасность – наименьшее из зол, подумал Гриффин. Гораздо страшнее была неуемная страсть к сокровищам. И он уже ощущал, как она в нем нарастает.Он провел пальцем по неровному краю серебристого ключа, который все еще сжимал в pvne. Теперь их было два.– Но ведь их должно быть три, Фальк? – внезапно спросил он. – Три ключа, таящих загадку.Фальк фыркнул:– Да. Три ключа, и когда они вместе и вложены один в другой, то открывают тайник, где покоится святыня.Тогда почему его отец отдал два из них? И почему он, Гриффин, должен охотиться за своей судьбой?– Что ты помнишь о моем отце, Фальк?– Ну прежде всего то, что он изменился – стал… жестким. – Фальк на мгновение задержал взгляд на отблесках луны в камнях мостовой. – Я уверен, что ты, Язычник, думаешь, что хорошо знаешь отца. На самом деле ты знаешь только часть его.– Какую часть?– Ту, что осталась после крестового похода. Когда-то, до него, он был другим.– Что ты имеешь в виду?– Ну, он и твоя мать любили друг друга. Это было ясно как день.Гриффин с изумлением смотрел на Фалька.– Они любили друг друга сильнее, чем он любил эту розу, цветущую дважды в сезон. А это кое о чем говорит. И когда-то ты был с ним неразлучен. – Фальк широко открыл свои до этого прищуренные глаза и в упор посмотрел на полное смятения лицо Гриффина. – Примерно за две недели до того, как Стефан совершил переворот и оказался на троне, твой отец снялся с места и уехал в Нормандию. И с собой он взял только твою мать и тебя. И как ты думаешь, почему он так поступил? – Он не сводил взгляда с Гриффина. – Взял такую кроху, как ты, а все остальное оставил.Этот риторический вопрос повис между ними.На Гриффина накатил уже знакомый приступ гнева, В самом деле отец взял и его и жену, но оставил после себя такую дурную славу, что нормандские крестьяне и соседи благородного происхождения вспоминали его с проклятиями и дали ему не особенно лестное прозвище – Дурная Любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88