– Как это каким? Да я потерял из-за него триста баксов! Он ведь мне не заплатил! И теперь уже вряд ли заплатит!
– Откуда такая уверенность?
– Ай, не морочьте мне голову! Будто не в курсе его дел с мафией! Кстати, хотелось бы взглянуть на ваше удостоверение.
Константин протянул ему корочки своего сыскного агентства.
– В первый раз имею дело с частным детективом, – ухмыльнулся тот. – Раньше только в книжках о таких читал.
Они принесли из комнаты стулья и устроились вчетвером на кухне. Елизарыч, опершись на клюку, все это время, казалось, подремывал. Антон слушал внимательно, стараясь ничего не пропустить, хотя делал вид, что читает газету.
– Давно вы знаете Шведенко?
– Лет пять. Как пришел работать в издательство. Я ведь не профессиональный фотограф. Я танцор. Танцевал в оперетте, пока не вышел на пенсию.
«Ну и танцор! С такой рожей только гнилыми помидорами торговать! А он, оказывается, исправно служил Терпсихоре, пока та не пнула его под зад и не отправила на пенсию!»
– Когда Шведенко обратился к вам с просьбой о сдаче квартиры? И чем он это мотивировал?
– Да уже месяц прошел. Сказал, что у них с Василиной не заладилось. Чего уж там! Жили вроде душа в душу! Мол, поживу месяц-другой у тебя, а там видно будет. Разве другу откажешь? Пришлось отказать одной семейной парочке с Кавказа. Они у меня тут почти год жили. Платили, кстати, исправно, с двухмесячной предоплатой. И срача такого не устраивали!
– Ну-ну, Роберт Игнатьевич, – принялся усмирять его следователь. – Ведь Шведенко не по своей инициативе…
– А по чьей? По чьей инициативе?! – затрясся разгневанный танцор, и по лицу его пошли красные пятна. – Сколько раз ему говорили: «Остепенись, Леня! Не по зубам тебе эти громилы! Чё ты к ним лезешь?»
– Кто говорил?
– Да хотя бы я. Предупреждал: «Если еще про мафию напишешь, съедешь с квартиры! Мне тут баррикады не нужны! Чай не Красная Пресня!» Его пристрелят, а мне потом по ментовкам таскаться! Больно надо! Он мне слово дал, что в этой квартире ни строчки не напишет про мафию.
– И что? Сдержал слово?
Вопрос Еремина озадачил красноликого Роберта Игнатьевича.
– По крайней мере в нашей газете ничего не было. Я следил за его публикациями. Он писал о выставке художника Шилова. Разгромил подчистую этого придворного «фотографа». Душа радовалась! Потом об этом религиозном законе, из-за которого Клинтон с папой на нас обиделись. Что еще? Не помню. Да, он говорил, что у него наклевывается какая-то новая работа, очень денежная.
– Связанная с журналистикой?
– Этого я не знаю. Он особо не распространялся. Может, боялся сглазить?
– По-вашему, выходит, что Шведенко превратился в пай-мальчика. В чем же тогда дело?
– Мало ли что! Могли за старое тряхануть!
– Могли и за старое…
Полежаев, воспользовавшись заминкой, оторвался на миг от французской газеты и задал фотографу давно мучивший его вопрос:
– Леонид по-французски свободно изъясняется?
– Да бросьте! – махнул тот рукой. – Только «мерси» и знает. К нам недавно приезжали коллеги из Франции. Так он не знал, с какого боку к ним подступиться. Переводчица спасла положение.
– Эта переводчица – ваша сотрудница? – взял инициативу в свои руки Антон.
– Да. Лизавета, Лизок.
– Симпатичная девушка?
– Симпатичная бабушка. Ей скоро шестьдесят стукнет…
* * *
В машине Еремин хмурился, а писатель продолжал наслаждаться французской прессой.
Высадив возле сыскного агентства Ивана Елизаровича, Константин обрушился на друга:
– Какого черта ты лезешь не в свои дела?
– По-моему, ты что-то путаешь. Это как раз мое дело. Я тебя нанял. Я заказываю музыку.
– Я отказываюсь так работать. Я привык самостоятельно вести расследование. Я не нуждаюсь в помощниках-дилетантах.
– Я ни на чем не настаиваю, – пошел на попятную Полежаев. – Только, если честно, Костян, мне кажется, ты упускаешь очень важное звено.
– Слов-то каких нахватался!
– Все от тебя, мой друг, все от тебя.
– Ладно, выкладывай, что я, по-твоему, упускаю. – Тон следователя несколько смягчился.
– Ты, например, совсем не придаешь значения тому, что накануне своего исчезновения Шведенко ходил с кем-то в кино. И эта кто-то наверняка симпатичная девушка!
– И что дальше?
– Надо выяснить, кто она.
– Только и всего? Может, подскажешь, как это сделать?
– Подскажу. Надо взять фотографию журналиста и показать ее служащим кинотеатра. И заодно узнать, что они смотрели.
– А вот последнее уж точно ни к чему! – расхохотался Еремин.
Антон и сам понял, что сморозил чепуху, но сдаваться не собирался.
– Все играет роль.
– Может быть.
Константин притормозил на улице Павла Корчагина, чтобы посмотреть нумерацию домов. В одном из них жила Василина.
– Я, кажется, на верном пути.
Он проехал еще несколько метров и остановился, но выходить не спешил.
– Я не отвергаю твою версию, Антоша, – признался он. – Но в первую очередь хочу отработать свою. Мне хорошо знаком тот мир, о котором писал Шведенко. Там обиды не прощают. Я бы очень хотел, чтобы все вышло по-твоему, чтобы журналист увлекся красивой девчонкой и мотанул с ней на юга, наплевав на все остальное. Правда, твоей подруге это может не понравиться. Но слишком густую кашу заварил наш клиент (и в этом ты сейчас убедишься, когда просмотришь его публикации), чтобы мы могли пойти по такому пути. Легких путей в этом деле не будет.
– Но ведь не помешает общему делу, если я завтра съезжу в «Иллюзион» и порасспрашиваю о журналисте?
– Лучше бы ты вместо этого сидел завтра весь день за пишущей машинкой и закручивал сюжеты, один забористей другого.
Полежаев нахмурился. Он не любил, когда ему указывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120