«Опять этот французишка! Сколько можно?» И я слушал Адамо в те редкие минуты, когда жены не было дома. Потом подросла дочь. Я отдал ее в специализированную французскую школу. Я думал, выращу единомышленницу. Не тут-то было! Наверно, всем отцам кажутся странными вкусы детей. Моя дочь полюбила безголосую, занудную Милен Фармер. Когда я заводил Адамо, пользуясь отсутствием супруги, дочь только фыркала и презрительно усмехалась: «Как тебе не надоест слушать эту муть?» Не надоело. Дядя, подаривший мне пластинку, живет теперь в Америке. Папа давно умер. Мама далеко. Жену я бросил. Дочь не хочет меня знать. А музыка эта всегда со мной. С самого детства. Музыка не изменит. Не предаст.
Не меняя позы, Патрисия вдруг спросила, как ему показалось, совсем не к месту:
– Вы вчера что-нибудь нашли?
– Где? – не понял Антон.
– В квартире Констанции.
Он специально ни разу не заговорил с ней на эту тему. Вчера его интересовал только французский след.
Но это было вчера. А сегодня он счастлив с ней. И именно поэтому не хочет думать о страшном убийстве Констанции Лазарчук, о загадочном исчезновении журналиста. Ни о чем, ни о чем! Пусть все катится к чертовой матери! Счастье – недолговечная штука.
– У нее вчера был день рождения.
– Бедная Коко! – искренне посочувствовала Патя.
– И в холодильнике стоял нетронутый торт в виде крепости, с надписью «Моя любовь – моя Бастилия!». Ты что-нибудь в этом понимаешь?
– В торте или в Бастилии?
– Разумеется, в Бастилии.
– Только то, что для моего знаменитого предка пребывание там окончилось плачевно.
– Ну да. Ты говорила. И все же хотелось бы знать, при чем здесь Бастилия?
– Не усложняй. Французы любят свою революцию и даже гордятся ею. Почему Коко, будучи полукровкой, не могла позволить себе миленький тортик в виде бывшей тюряги? Бастилия, конечно, не Зимний дворец, но зато символ, который дорог сердцу каждого француза.
– А что ты скажешь на это?
Он протянул ей листок с напечатанным текстом, найденный в столе у Констанции Лазарчук. Девушка пробежала его глазами и воскликнула:
– Фантастика! Как это возможно? Ее убили по задуманному сценарию? А сценарий положили в стол?
– Не забывай, что Констанция задушена, а девушка в тексте отравлена тортом, который в реальности оказался нетронутым. И потом, не было в ванной никакого трупа… – Он осекся. – Хотя вообще-то труп, наверно, был.
– О чем ты? – не поняла Патя.
– Журналист, которого я вчера искал, наверняка тоже убит.
– С чего ты взял?
И тогда он показал ей первый текст, найденный у Шведенко.
– Стиль разный, – заметила Патя.
– Молодец! – похвалил Полежаев. – И я на это сразу обратил внимание. Но сюжетная связь между текстами несомненная.
– Как интересно! Как интересно! – легкомысленно шептала она, снова и снова перечитывая отрывки. – Тебе не интересно, что там случилось дальше?
Антон поморщился.
– Если каждый отрывочек будет сопровождаться всамделишным трупом, тогда не знаю…
– Тот, что найден у Коко, написан получше, – продолжала она свой литературный анализ.
– Констанция была не просто переводчицей, а еще и членом двух Союзов, – просветил Антон.
– Вот как?
– Думаю, что они с журналистом задумали совместный триллер…
– …который вышел им боком?
– Не знаю. Разве могут кому-то помешать эти невинные опусы?
– Ты находишь их невинными?
– Только не надо вдаваться в моралитэ! Я уже выслушал столько упреков о кощунстве и безнравственности за свою недолгую книжно-детективную деятельность, что можно подумать – кругом одни ангелы! Ненавижу ханжей!
– Что ты так завелся? Я совсем не это имела в виду. Сразу видно – наступила на больную мозоль!
Патрисия примиренчески улыбнулась. Села рядом, закутавшись в простыню, уткнулась подбородком ему в плечо и прошептала в самое ухо:
– А может, убийца – маньяк?! Прочитал их опусы, возбудился и решил расправиться с обоими, по мере возможности воплотив в действительность их фантазию?
– Не смеши меня! Тут действовал опытный профессионал. К тому же маньяк вряд ли стал бы похищать журналиста. Это уж совсем ни к чему.
– Наверно, ты прав.
Патя начала одеваться.
– Загостилась я у тебя, женишок. Надо проведать мамочку. А то ведь старушка беспокоится!
– Подожди-ка. – Он взял ее за руку. – А кто тебе вчера дал адрес Констанции?
– Одна общая знакомая, – неопределенно ответила Патя. – Я ведь тебе говорила, что с Коко я не знакома, но много слышала про нее от одной подруги.
– Ты не можешь меня с ней свести?
– Могу, но вряд ли она захочет с тобой откровенничать.
– Почему?
– Она жуткая феминистка. Мужиков на дух не переносит. Никогда не была замужем, а лет ей уже немало.
– Понятно. Старая дева и феминистка – явление довольно распространенное. А как вы познакомились?
Вопрос привел ее в некоторое замешательство.
– Понимаешь… она– профессиональный психолог, а я еще в девятом классе собиралась поступать… Короче, меня с ней свела моя учительница.
– Психолог? Это интересно. – Полежаев задумался. – Она француженка.
– Нет.
– И была вчера на концерте?
– Что тут удивительного?
– Ничего. Просто я не видел, чтобы ты с ней общалась. В антракте разговаривала с молодыми людьми…
– Она проходила мимо, когда мы с тобой сидели в кафе перед началом концерта, и скорчила недовольную мину. Еще бы! Я посмела прийти с мужчиной! Есть от чего побеситься! Слышал бы ты, как я упрашивала ее дать адрес Коко. Сколько вопросов она мне задала! И зачем, и почему, и кто ты такой. Не хотелось бы мне опять с ней сталкиваться!
– А мне это необходимо.
– Как знаешь. Я тебя предупредила.
– Постараюсь найти с ней общий язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120