На французский сеанс. Кажется, мне удалось вас напугать?
Глаза Ольги действительно расширились на какое-то мгновение, и даже приоткрылся кукольный рот.
– Вы там разве не бываете?
– Бываю… Мне ведь необходимо практиковаться, – начала сбивчиво объяснять она. – А фильм на французском – какая-никакая практика…
– А в этот понедельник вы там не были?
– Нет. Не очень-то поездишь из Алтуфьева.
– Так вы принимаете мое приглашение? Я могу заехать за вами.
– Принимаю, – попыталась как можно спокойней произнести она, но волнение еще слышалось в ее голосе.
– Но учтите, я ни слова по-французски не понимаю!
– Что ж, мы будем весь сеанс интимно шептаться?
– На это и рассчитываю!
– Вот ведь попалась на удочку! – засмеялась девушка.
Она уже окончательно пришла в себя.
«И все же что-то с ней происходит! – сделал вывод Константин, когда Ольга ушла. – Почему она так испугалась? Может, знает про поход в „Иллюзион“ нашей парочки? Ну, это уже из области фантастики! Впрочем, почему бы и нет? Разве не из области фантастики – французская газета с ее объявлением за батареей на кухне у Шведенко? А может, она просто никогда не ходила в кино с мужиками? А я тут голову ломаю! Может, она лесбиянка, черт возьми!»
* * *
– Она лесбиянка! Старая, противная лесбиянка! – волновалась по телефону Патя. – Я поэтому перестала брать у нее уроки! Она склоняла меня к сожительству! Представляешь, каково мне с ней договариваться о встрече?
– Представляю, – вздохнул Полежаев, – но на встречу ты ведь поедешь со мной! При мне-то она, наверно, постесняется склонять тебя к сожительству?
Как только он вернулся от Василины, его застиг Патин звонок. И он с ходу, не мешкая, напомнил ей о психологе-феминистке. Девушка звонила явно по другому поводу.
– Ладно. Попробую, – согласилась она. – Только не сегодня. Сегодня у меня дел по горло.
– Мы не встретимся? – расстроился Антон.
– Не знаю.
– От мамочки влетело? – догадался он.
– Влетело. Пришлось ей все рассказать.
– Как?
– Вот так. Да ты не бойся! Я ей сказала, что ты непременно женишься. И она мне поверила. Хочет с тобой познакомиться.
«Час от часу не легче! Эта девка доведет меня до инфаркта! Я не собираюсь снова надевать на себя хомут! Приспичило ей, видите ли! Уже и мамочка в курсе!»
– Почему молчишь? Не хочешь знакомиться с мамочкой?
– Можно и познакомиться.
– Фу, какой тон! Ты что, передумал?
«Она сейчас разнюнится! Только этого не хватало!»
– Ну что ты, маленькая! Я люблю тебя!
– А Василина ушла? – перешла на шепот Патрисия.
– Давно.
«Вот она, истинная причина ее звонка! Уж эти мне женские маневры! Ведь наверняка всю ночь не спала!»
– Надеюсь, вы спали в разных комнатах?
– Почему это тебя интересует? Ты ведь мне еще не жена.
– О-ля-ля! – угрожающе произнесла Патя.
– Конечно, в разных, детка. Разве я смогу с кем-нибудь после тебя?
– Правда? Как хорошо, что ты это сказал. А то… а то… у меня чуть сердце не остановилось.
– Ты приедешь?
– Постараюсь. Не обещаю. Я люблю…
– J'aime… quancl tu te fais ballerine.
– Обязательно изображу, милый! Только для тебя!
Он повесил трубку, и на душе стало отчего-то муторно. Может, оттого, что вдруг усомнился в своих чувствах к молоденькой француженке?
«Я люблю… Сколько раз мне приходилось это произносить? И позавчера я был не оригинален. Само собой вырвалось, после того как она начала танцевать, лежа в моей кровати. Вот и все объяснение. Патя напомнила мне другую женщину, к воспоминаниям о которой я тщетно не хочу возвращаться. Она мешает мне жить! Она возрождается из прошлого, как птица Феникс! Въезжает во двор на белом „мерседесе“! Непрерывным звонком звонит в мою дверь!..»
Безумный от воспоминаний, он выбежал на балкон.
Двор шумел листвой. От стен домов эхом отражались звонкие голоса детворы. Два старика внизу громко рассуждали о политике.
Полежаев опустился в плетеное кресло, обхватил руками голову и процедил:
– К черту воспоминания!
* * *
Дом Антонины Лазарчук на этот раз он нашел без путеводных старушек.
Позвонил три раза, как советовал усатый сосед.
Долго никто не открывал, но голоса были слышны. Видно, воинственно настроенные соседи не собирались привечать гостей пьянчужки. Наконец замок щелкнул, задвижка проскрежетала. В дверную щель высунулась уже знакомая ему голова Антонины Иосифовны. В спящем виде она казалась куда привлекательней. Сейчас все портили бесцветные, мутные глаза и взгляд приговоренного к смертной казни.
– Я к вам.
– Проходите, – произнесла она обреченно и впустила Антона в коридор.
– Это опять вы?
С кухни выполз усатый с претензией на интеллигентность. Сегодня он был в майке и спортивных штанах. И на плече красовалась татуировка – эмблема спортивного общества «Динамо».
– Вы вчера так драпанули, что мы подумали – украли чего. Да что там у нее красть!
Полежаев оставил монолог усатого без внимания и прошел за хозяйкой в ее комнату.
Здесь ничего не изменилось со вчерашнего дня. Разве что добавилось грязной посуды на столе. Дышалось, правда, легче. Видно, с утра проветрили.
– Вы вчера здесь были? – поинтересовалась она, будто не слышала речей соседа, будто сосед – пришелец из другого измерения и его речи недоступны человеческому пониманию.
– Да. Вы спали. Я не стал вас будить.
Она предложила гостю единственный стул, тот самый, на который он опасался сесть. Сама устроилась на кровати.
– Кто вы?
Он вдруг понял, что женщина его боится. Поэтому и не открывала так долго.
– Я тот, кто обнаружил вашу дочь… – начал он без лишних разъяснений.
Женщина стойко вынесла упоминание о погибшей дочери – слезы не появились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120