– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду убийство Черепа с женой и братом в девяносто втором году, которое осуществлял, как и многие другие, Пит Максимовских. Шалуна связывала давняя, крепкая дружба с братьями Черепановыми. И мне тогда стоило огромных усилий отговорить его от дальнейшего ведения войны. Не думаю, что по истечении четырех лет он что-нибудь забыл. Во всяком случае, руки Питу он не подаст.
Крыть было нечем. Все напрасно. А тогда, во вторник, в загородном доме Криворотого, ей казалось, что так просто будет договориться.
Она не могла унять дрожь в руках, пока он не взял ее холодные пальцы в свои ладони.
– Не надо так волноваться.
– Напрасно я пришла, – вздохнула Света.
– Я могу вам только пообещать, что в понедельник встречусь с Шалуном и мы обсудим ваше предложение, но успех предприятия весьма сомнителен. Пока во главе вашей организации будут стоять люди, принимавшие участие в событиях девяносто второго года, мы вряд ли договоримся.
– Я поняла…
Неудача так придавила Светлану, что знакомая Гены и сам Балуев, который не сможет ей ничем помочь, стали совершенно безразличны.
– Я пойду, – сказала она Мишкольцу в коридоре, не проходя в гостиную.
– Может, еще посидите с нами?
– Нет-нет! Я вам только испорчу праздник своим настроением.
– Очень жаль, – искренне расстроился он. – Знайте, что двери моего дома всегда для вас открыты, и спасибо за теплые слова о Кристине.
Она ушла, не попрощавшись с Балуевым. Зачем ставить его и себя в неловкое положение?
Геннадий же поник головой, узнав о ее внезапном исчезновении. Зато Анхелика бодро взялась за дело и начала обрабатывать Владимира Евгеньевича.
– Это так здорово, что в наше время кто-то сохраняет обычаи своих предков. Гена мне сейчас много рассказал о том, как справляют субботу. Это так интересно!Знаете, сейчас очень модно заниматься религиозной благотворительностью, давать деньги на строительство храмов, в основном православных, но один мой знакомый поляк перечислил деньги на реставрацию костела. А вы никогда не хотели построить синагогу?
Она ему напоминала въедливую журналистку, которая получила задание взять у него интервью.
Он тяжело вздохнул – никак не мог отойти от разговора со Светланой – и произнес с видом библейского пророка:
– Люди возводят храмы, люди их разрушают. Главное, чтобы каждый построил храм внутри себя…
Выйдя из подъезда, Светлана Васильевна увидела странную картину. Ее охране пришла на помощь еще одна машина. Парни вывалили наружу и что-то бурно обсуждали. Заметив ее, все умолкли, и один из них отделился от компании и пошел ей навстречу. Она признала в нем того самого боевика, который на совещании произнес крылатую фразу: «Не бабские это дела», – и которого Пит поставил на место.
– Светлана Васильевна, – обратился он к ней с пасмурным лицом, – сегодня утром в своем загородном доме убит Максимовских.
Голова пошла кругом. Она с трудом выдавила из себя это слово:
– Поликарп?
Он кивнул, а потом добавил:
– Наши все собрались в резиденции. Ждут вас. Не начинают.
– Поехали! – решительно скомандовала она, и ее малолитражка «пежо» возглавила эскорт.
* * *
Шаталина никогда еще не видели в клубе таким пьяным. Он уже приехал навеселе.
– У вас поцарапано заднее крыло, – заметил ему кто-то из охранников, которые всегда околачиваются возле клуба в ожидании хозяев.
– У меня поцарапана душа! – ответил Саня и, едва переставляя ноги, поплелся к центральному входу.
Сегодня его задевало многое, на что он раньше не обращал внимания.
Например, само название клуба «Большие надежды».
– Большие надежды разбиты, господа! – возвестил он в игральном зале, повалившись на бильярдный стол. Попытался вырвать у игрока кий, но ничего не вышло: игрок был здоровым парнем, тоже из бывших десантников. И тогда Саня стащил со стола шар и запустил им в кельнера, разносящего напитки. Кельнер, не ожидавший от судьбы такой превратности, получил серьезную травму головы.
Причем, падая, он уронил поднос на карточный столик, напоив шулеров первосортным виски, так что их белые сорочки выглядели теперь не очень свежими.
Кельнера унесли, но члены клуба не стали дожидаться следующих жертв шаталинского бунта, кое-как скрутили директора престижной фирмы, не досчитавшись еще нескольких дорогих напитков и с десяток зубов. Связанного, униженного, его поволокли в душевую. Кто-то из господ раньше работал в вытрезвителе и на всю жизнь усвоил варварские методы тоталитарной системы. Саню раздели, не оставив даже носков, и принялись поливать из шлангов холодной водой. Это позабавило господ. Они вошли в азарт, словно крутили рулетку. Ведь каждому приятно обдать из шланга большого начальника, даже если тот напоминает хнычущего пацана, у которого отобрали рогатку и в назидание, чтобы никогда больше не обижал птичек, выставили напоказ перед целой школой таких же птицебоев!
После водных процедур притихшего Шаталина под общее ликование вернули в игральный зал. Усадили в кресло рядом с фонтанчиком, чтобы смотрел, как хлюпает там водичка, и успокаивал нервы. Вскоре о нем все забыли, и жизнь клуба вошла в привычный ритм.
Но Саня, даже сидючи у фонтанчика, сделал открытие. Он долго разглядывал танцующих вокруг божества папуасов, потом самого идола, пока не понял, что идол-божество напоминает фаллос, а попросту мужской член.
– Это же член! – возрадовался Саня и поспешил поделиться новостью с соседом по креслу. Обернулся к нему и замер.
– Здорово, начальник! – ухмыльнулся Миша. – Я вижу, ты сегодня в ударе. Все еще юбилей отмечаешь?
– Скорее поминки, – пробубнил тот, недоверчиво глядя на зама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146