Страшновато здесь.
Светлана огляделась по сторонам. Сзади тропинка, вся в зарослях кустарника, по ней они шли; слева – пруд, справа – ивы и березы, такие плакучие, будто жалуются друг другу на судьбу, за ними возгорается рассвет, а вокруг – ни души.
– Тебе показалось. – Она посмотрела на часы. – Минут через пятнадцать народ зашевелится, пойдет на работу… А впрочем, нет – сегодня же воскресенье!
– вспомнила Света.
– Расскажи мне про своего женатика, – уже помягче попросила мама на обратном пути.
– Нечего рассказывать, – отмахнулась та. – Все безнадежно. Трое детей, один, правда, приемный. Он их любит…
– А жену?
– Марина, честно говоря, его уже достала: совсем свихнулась на гороскопах, хиромантии, вегетарианском питании. Короче, ни одно дурацкое веяние нашего безумного времени не обходит ее стороной. А главное, она ревнива.
– Может, она подозревает, что между вами…
– Между нами ничего нет, ма! – резко оборвала ее Света. – Только взаимная симпатия, – добавила она еле слышно. – У Марины же обыкновенная паранойя? Она устраивает ему истерики без всякого повода.
– Ты ее хорошо знаешь?
– И к тому же очень давно. Ее первый муж был моим одноклассником. Так что мы с ней старые подруги!
– Боже праведный! – взмолилась Татьяна Витальевна. Это означало, что тема закрыта.
Едва женщины переступили порог квартиры, как мать закапризничала:
– Ты не сбегаешь в дежурную аптеку? Купи мне таблетки от головы. Я забыла взять с собой в дорогу.
– У тебя болит голова? Что ж ты сразу не сказала? У меня есть цитрамон. Зачем куда-то бегать?
– Нет, советскими я больше не травлюсь! – заявила чилийская гражданка.
– Купи мне что-нибудь импортное. Я дам тебе денег.
– Опять ты, мама, со своими деньгами?! – возмутилась Света, неохотно влезая в туфли.
«Ведь только что проходили мимо дежурной аптеки, и ей не надо было никаких таблеток!» – злилась дочь.
– Не сердись, – обняла ее Татьяна Витальевна, будто угадав ход Светиных мыслей.
Когда Светлана Васильевна вернулась из аптеки с двумя пачками панадола, мать даже не взглянула на них, а, взяв дочь за руку, подвела к окну.
Двор еще был пуст, граждане не торопились просыпаться в свой выходной день. И только у дома напротив на скамейке в кустах сирени кто-то сидел, так что были видны лишь его ноги и развернутая в руках газета.
– Кто это? – спросила Татьяна Витальевна.
– Ну, ты, ма, даешь! Меня не интересуют жители моего собственного дома, не то что соседнего!
– Этот тип вышел из Ботанического сада, когда мы проходили мимо аптеки, – сообщила чилийская мама. – Я специально послала тебя в аптеку, чтобы за ним понаблюдать. Он пошел за тобой. И вернулся во двор, когда ты вошла в подъезд. Это он крался за нами в парке.
Света еще раз вгляделась в незнакомые ноги и подумала: «Надо сегодня же предупредить Балуева!..»
Геннадий Сергеевич ничего не мог понять. Все больше хмурясь и взвинчивая себя, он сидел в кресле и барабанил пальцами по колену. Уже час минул с того момента, как Федор должен был заехать за ним. Балуев дважды звонил парню домой, но никто не брал трубки. Он не знал, что и думать. Одна и та же беспокойная мысль долбила мозг: "Поликарпу выгодно, чтобы Федор исчез навсегда.
Если он пошел на это, придется вызывать Мишкольца. – И тут же успокаивал себя:
– Только без паники. Он еще приедет".
Но Федор не ехал, тогда начались самоупреки: «Дурак! Надо было держать его при себе до выплаты долга. Там бы что-нибудь придумали!»
Он снова позвонил Федору домой, и снова с тем же результатом. Заходил быстрыми шагами по комнате. «Ты слишком неповоротлив! – выговаривал он себе. – А Поликарп не сидит сложа руки! Поликарп действует четко и взвешенно!»
Они собирались сегодня навестить приятельницу Федора Анхелику, известную в городе телеведущую Лику Артющенко. Предстояла небезопасная поездка в «Андромаху», диско-клуб под крышей Поликарпа, где Анхелика частенько «оттягивается». Однажды Балуев там был, совсем недавно, и тоже по делу, связанному с Анхеликой. Светиться еще раз ему не хотелось. Можно нарваться на неприятности, хотя клуб открыт для всех, там нет «наших» и «ваших». И тем не менее они с Федором разработали план, по которому тот должен был привести девушку к нему в машину, чтобы Геннадий не светился. Теперь придется все переигрывать.
Он вызвал своего личного шофера и отправился в «Андромаху».
Зал еще пустовал, когда он выбрал столик, ближний к эстраде, за которым, как ему помнилось, в прошлый раз сидела Анхелика. Заказал сухой мартини и парочку бутербродов.
Народ прибывал, и зал наполнялся шумом голосов. Геннадий разглядывал публику. В основном это была богемная молодежь, лишенная комплексов, поэтому стоял невыносимый ор, сопровождаемый развязным, диковатым хохотом. Анхелика не появлялась, и он уже, грешным делом, подумал, что зря пришел, как вдруг прожекторы осветили эстраду, и она вышла на сцену под свист и улюлюканье молодежи. Отпустив непристойную шутку по поводу своей новой прически и рассказав сальную сплетню из жизни столичной богемы, Анхелика объявила возбужденной публике очередную, заехавшую к ним всего на один вечерок поп-звезду. Публика пришла в неистовство, поп-звезда, похожая на сбежавшую из колхоза доярку, начала выделывать руками что-то похабное, чему, вероятно, научилась в коровнике, и это было бы еще ничего, если бы ей не вздумалось петь.
Впрочем, пришедшим сюда с целью «оттянуться» было ровным счетом наплевать на доярку без удоев, то есть без попадания в ноты, они делали свое дело: показывали «колхознице» козу, усердно выполняя новейшие упражнения «рэйва» и устаревшие «хип-хопа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146