ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Местечко оказалось на удивление тихим, а книжные полки отгораживали меня от остальных читателей.
Там, в этом кресле, я постепенно погрузилась в стокеровские готические ужасы, перемежаемые уютными викторианскими любовными историями. Я сама не знала, что рассчитывала найти в его книге: по словам отца, профессор Росси считал ее не слишком полезным источником информации о реальном Дракуле. Однако холодная любезность романного графа Дракулы показалась мне весьма обаятельной, даже если герой романа имел мало общего с настоящим Цепешем. Впрочем, сам Росси полагал, что Дракула в жизни — в исторической реальности — стал одним из не-умерших. Я задумалась, не мог ли роман вызвать к жизни те или иные невероятные происшествия, в нем описанные. Как-никак, первые открытия Росси случились уже после его выхода в свет. С другой стороны, Влад Дракула правил почти за четыреста лет до рождения Стокера. Все это было так сложно!
Опять же, разве профессор Росси не признавал, что Стокер раскопал массу легенд о вампирах? Я ни разу не видела фильмов о вампирах, — отец не любил триллеров, — так что сюжет был для меня внове. Если верить Стокеру, вампир настигает свою жертву только между закатом и восходом. Вампир бессмертен, питается кровью смертных и тем обращает их в подобное же состояние не-смерти. Он способен оборачиваться нетопырем, волком или туманом; его отпугивает чеснок или распятие; уничтожить его можно, пронзив его сердце колом и набив рот чесноком, если застигнуть при дневном свете, спящим в гробу. И серебряной пулей его тоже можно убить, если попасть прямо в сердце.
Все это само по себе не напугало бы меня: слишком казалось далеким, вычурным, слишком много в этом было от суеверия. Только одна деталь преследовала меня каждый раз подолгу после того, как я ставила книгу на полку, заботливо отметив, на какой странице остановилась. Эта мысль следовала за мной по ступеням библиотеки, по дороге через мосты каналов до самого дома. Излюбленными жертвами Дракулы, вымышленного Стокером, были юные девицы.
Отец, по его словам, необычайно соскучился но южной весне и хотел, чтобы я тоже полюбовалась ею. Так или иначе, у меня скоро начинались каникулы, а совещание в Париже должно было занять у него всего несколько дней. Я уже научилась не давить на него, добиваясь путешествий или рассказов; очередной отрывок следовал, когда отец был готов, но никогда, никогда дома. Я догадывалась, что он не мог заставить себя впустить в наш дом это темное прошлое.
Мы отправились в Париж поездом, а оттуда на юг, в Севенны, на машине. По утрам я писала пару коротких очерков-сочинений на французском, на котором говорила все более бегло, и посылала их в школу почтой. Одно из них сохранилось у меня до сих пор, и даже теперь, спустя десятилетия, я, разворачивая его, возвращаюсь в непередаваемое сердце майской Франции, с запахом трав, которые были не травой, но I' herbe, аппетитно-свежим ароматом, словно вся французская зелень предназначалась для какой-то сказочной кухни с ее салатами или крестьянским сыром.
Мы останавливались в придорожных крестьянских домах и покупали лакомства, каких не купишь ни в одном ресторане: корзинки свежей клубники, сочно блестевшей на солнце так, что ее даже мыть не хотелось; круги козьего сыра, увесистые, как гири, и покрытые сероватым крошевом соли, словно их катали по полу погреба. Отец пил темное красное вино из бутылки без наклейки, купленной за сантимы, и после каждой трапезы тщательно затыкал бутыль пробкой и оборачивал салфеткой. На сладкое мы разламывали каравай свежеиспеченного хлеба, купленного в последнем городке, вкладывая между ломтями квадратики темного шоколада. Желудок мой сладко постанывал, а отец жаловался, что, вернувшись к обычной жизни, опять придется садиться на диету.
Так дорога провела нас через юго-восток страны, закончившись парой менее ясных деньков, полных горной прохлады.
— Les Pyrenees- Orientales , Восточные Пиренеи, — объявил отец, разворачивая дорожную карту на нашей походной скатерти, — я столько лет мечтал сюда вернуться!
Я пальцем проследила маршрут и оказалась на удивление близко к Испании. Эта мысль — и красивое слово «Ориентале» — взбудоражила меня. Мы приближались к границе известного мне мира, и я впервые задумалась о том, что с каждым годом буду уходить за них дальше и дальше. Отцу хотелось побывать в каком-то монастыре, и он заметил:
— Думаю, к вечеру доберемся в городок у подножия, а утром пешком отправимся туда.
— Это высоко в горах? — спросила я.
— Примерно на середине склона, так что монахи могли не опасаться никаких захватчиков. Монастырь основан ровно в 1000 году. Трудно поверить — его высекли в скалах, куда трудно добраться даже самым рьяным паломникам. Но тебе и городок внизу понравится. Старый и исполненный подлинного испанского очарования городишко. — Говоря это, отец улыбался, однако выдал свое беспокойство, слишком поспешно складывая карту.
Я предчувствовала, что скоро услышу продолжение рассказа; и, может быть, на этот раз мне не придется упрашивать.
Мне действительно понравился Лебен , куда мы въехали под вечер. Городок или большая деревня с домами из сероватого песчаника раскинулся на склонах небольшой вершины. Великие Пиренеи нависали над ним, затеняя все улочки, кроме самых широких, тянувшихся от подножия к речной долине и к сухим террасам возделанных полей. Пыльные уличные деревья на каменистых «пьяцца» были подстрижены кубиками и не давали тени ни прохожим, ни торговкам, выставлявшим на продажу кружевные скатерти и бутылочки лавандовой настойки. Вершину городка на холме украшала неизбежная каменная церковь, захваченная ласточками, и нам отовсюду видны были ее башенки, плывущие в тени большой горы, протягивавшейся все дальше в долину по мере захода солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225
Там, в этом кресле, я постепенно погрузилась в стокеровские готические ужасы, перемежаемые уютными викторианскими любовными историями. Я сама не знала, что рассчитывала найти в его книге: по словам отца, профессор Росси считал ее не слишком полезным источником информации о реальном Дракуле. Однако холодная любезность романного графа Дракулы показалась мне весьма обаятельной, даже если герой романа имел мало общего с настоящим Цепешем. Впрочем, сам Росси полагал, что Дракула в жизни — в исторической реальности — стал одним из не-умерших. Я задумалась, не мог ли роман вызвать к жизни те или иные невероятные происшествия, в нем описанные. Как-никак, первые открытия Росси случились уже после его выхода в свет. С другой стороны, Влад Дракула правил почти за четыреста лет до рождения Стокера. Все это было так сложно!
Опять же, разве профессор Росси не признавал, что Стокер раскопал массу легенд о вампирах? Я ни разу не видела фильмов о вампирах, — отец не любил триллеров, — так что сюжет был для меня внове. Если верить Стокеру, вампир настигает свою жертву только между закатом и восходом. Вампир бессмертен, питается кровью смертных и тем обращает их в подобное же состояние не-смерти. Он способен оборачиваться нетопырем, волком или туманом; его отпугивает чеснок или распятие; уничтожить его можно, пронзив его сердце колом и набив рот чесноком, если застигнуть при дневном свете, спящим в гробу. И серебряной пулей его тоже можно убить, если попасть прямо в сердце.
Все это само по себе не напугало бы меня: слишком казалось далеким, вычурным, слишком много в этом было от суеверия. Только одна деталь преследовала меня каждый раз подолгу после того, как я ставила книгу на полку, заботливо отметив, на какой странице остановилась. Эта мысль следовала за мной по ступеням библиотеки, по дороге через мосты каналов до самого дома. Излюбленными жертвами Дракулы, вымышленного Стокером, были юные девицы.
Отец, по его словам, необычайно соскучился но южной весне и хотел, чтобы я тоже полюбовалась ею. Так или иначе, у меня скоро начинались каникулы, а совещание в Париже должно было занять у него всего несколько дней. Я уже научилась не давить на него, добиваясь путешествий или рассказов; очередной отрывок следовал, когда отец был готов, но никогда, никогда дома. Я догадывалась, что он не мог заставить себя впустить в наш дом это темное прошлое.
Мы отправились в Париж поездом, а оттуда на юг, в Севенны, на машине. По утрам я писала пару коротких очерков-сочинений на французском, на котором говорила все более бегло, и посылала их в школу почтой. Одно из них сохранилось у меня до сих пор, и даже теперь, спустя десятилетия, я, разворачивая его, возвращаюсь в непередаваемое сердце майской Франции, с запахом трав, которые были не травой, но I' herbe, аппетитно-свежим ароматом, словно вся французская зелень предназначалась для какой-то сказочной кухни с ее салатами или крестьянским сыром.
Мы останавливались в придорожных крестьянских домах и покупали лакомства, каких не купишь ни в одном ресторане: корзинки свежей клубники, сочно блестевшей на солнце так, что ее даже мыть не хотелось; круги козьего сыра, увесистые, как гири, и покрытые сероватым крошевом соли, словно их катали по полу погреба. Отец пил темное красное вино из бутылки без наклейки, купленной за сантимы, и после каждой трапезы тщательно затыкал бутыль пробкой и оборачивал салфеткой. На сладкое мы разламывали каравай свежеиспеченного хлеба, купленного в последнем городке, вкладывая между ломтями квадратики темного шоколада. Желудок мой сладко постанывал, а отец жаловался, что, вернувшись к обычной жизни, опять придется садиться на диету.
Так дорога провела нас через юго-восток страны, закончившись парой менее ясных деньков, полных горной прохлады.
— Les Pyrenees- Orientales , Восточные Пиренеи, — объявил отец, разворачивая дорожную карту на нашей походной скатерти, — я столько лет мечтал сюда вернуться!
Я пальцем проследила маршрут и оказалась на удивление близко к Испании. Эта мысль — и красивое слово «Ориентале» — взбудоражила меня. Мы приближались к границе известного мне мира, и я впервые задумалась о том, что с каждым годом буду уходить за них дальше и дальше. Отцу хотелось побывать в каком-то монастыре, и он заметил:
— Думаю, к вечеру доберемся в городок у подножия, а утром пешком отправимся туда.
— Это высоко в горах? — спросила я.
— Примерно на середине склона, так что монахи могли не опасаться никаких захватчиков. Монастырь основан ровно в 1000 году. Трудно поверить — его высекли в скалах, куда трудно добраться даже самым рьяным паломникам. Но тебе и городок внизу понравится. Старый и исполненный подлинного испанского очарования городишко. — Говоря это, отец улыбался, однако выдал свое беспокойство, слишком поспешно складывая карту.
Я предчувствовала, что скоро услышу продолжение рассказа; и, может быть, на этот раз мне не придется упрашивать.
Мне действительно понравился Лебен , куда мы въехали под вечер. Городок или большая деревня с домами из сероватого песчаника раскинулся на склонах небольшой вершины. Великие Пиренеи нависали над ним, затеняя все улочки, кроме самых широких, тянувшихся от подножия к речной долине и к сухим террасам возделанных полей. Пыльные уличные деревья на каменистых «пьяцца» были подстрижены кубиками и не давали тени ни прохожим, ни торговкам, выставлявшим на продажу кружевные скатерти и бутылочки лавандовой настойки. Вершину городка на холме украшала неизбежная каменная церковь, захваченная ласточками, и нам отовсюду видны были ее башенки, плывущие в тени большой горы, протягивавшейся все дальше в долину по мере захода солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225