Лицо ее было точной копией четкой и строгой смуглой красоты ее матери с примесью более неопределенной, но явной миловидности отца — его светлые глаза и светлые волосы.— Стопроцентное опознание? — спросил медицинский эксперт.— На девяносто девять процентов, — ответил Шон. — Для стопроцентного нам придется привезти в морг отца. Но это она.— Видишь затылок? — Наклонившись, Уайти отвел с плеч волосы девушки, приподняв их авторучкой.Шон вгляделся еще раз и увидел, что у основания черепа не хватает кусочка, а шея сзади потемнела от запекшейся крови.— Говорите, она застрелена? — Он покосился на эксперта.Парень кивнул:— На мой взгляд, это пулевое ранение.Шона воротило от этого запаха духов, и крови, и плесени на цементных стенах, и отсыревшего дерева. Ему захотелось на одну секунду оторвать от уха сжатый кулак Кейти, словно одно это способно было уничтожить синяки на теле, которые он видел, и новые, под одеждой, которые, несомненно, увидит потом; способно счистить с ее волос и тела подтеки красного дождя, и она встанет из своей цементной могилы, протрет смеженные сном веки, встанет слегка навеселе.Справа раздался шум, послышались крики, суматоха, топот, рычанье и лай полицейских ищеек. Подняв глаза, он увидел, что Джимми Маркус и Чак Сэвидж, выбежав из зарослей, ринулись на зеленый склон, где подстриженный, ухоженный газон спускался к лужайке перед экраном, той самой, с которой летом гуляющие в парке, расстелив на ней одеяла, смотрели представление.К Джимми и Чаку бросились человек восемь полицейских в формах и еще двое в штатском. Чака они схватили моментально, но Джимми был проворен и ловок. Он проскользнул между преследователями, сбив их с толку обманными движениями и непредсказуемыми увертками, так что догонявшие совершенно запыхались, и если бы он не споткнулся на склоне, то добежал бы до экрана, а остановили бы его разве что Крозер или Фрил.Но он споткнулся, у него подвернулась нога, и, падая животом на мокрую траву, так, что подбородок его зарылся в грунт, он скрестился взглядом со взглядом Шона. Молодой полицейский, молодцеватый и неотесанный, недавний выпускник училища, тут же очутился на спине Джимми, бросившись на него сверху, как на санки, и, сцепившись, они покатились по склону; полицейский заломил правую руку Джимми за спину и хотел было надеть на него наручники.Но тут на эстраде возник Шон, крикнувший:— Эй, коллега! Это отец. Оттащите его, и точка!Молодой полицейский поднял глаза. Он был зол и грязен.— Просто оттащите, — повторил Шон. — Оттащите их обоих.Он повернулся лицом к экрану, но тут Джимми окликнул его, окликнул таким хриплым голосом, словно немые крики, звучавшие в его душе, наконец-то обрели выражение, найдя голосовые связки:— Шон!Шон застыл и увидел обращенный на него взгляд Фрила.— Погляди на меня, Шон!Обернувшись опять, Шон увидел, как выгнулось тело Джимми под навалившимся на него молодым полицейским; подбородок Джимми был в земле, и с него свисали травинки.— Ты нашел ее? Это она? — крикнул Джимми. — Она?Шон стоял неподвижно, глядя Джимми прямо в глаза, скрестив с ним взгляд, пока в глазах Джимми не появилось нечто, из чего было ясно: он видит сейчас то, что увидел Шон, что все кончено и самое страшное, чего он боялся, совершилось.Джимми издал вопль, и изо рта у него брызнула слюна. Вниз по склону бежал другой полицейский на помощь тому, кто оседлал Джимми. Шон отвернулся. Вопли Джимми заполняли воздух — низкие гортанные звуки, в них не было ничего резкого, пронзительного. Так кричит зверь, настигнутый болью. За годы работы Шону много раз приходилось слышать крики родителей над телом убитого ребенка. Обычно в них звучала жалоба, мольба Господу или некой разумной силе повернуть время вспять, сделать так, чтобы это оказался лишь сон. Но вопли Джимми были совсем другими: в них были только любовь и ярость, в равной пропорции, и они срывали птиц с деревьев и отражались в водах канала.Шон опять поднялся по ступенькам и стал глядеть на Кейти Маркус. Конноли, новичок в их команде, стоя рядом с ним, тоже глядел на нее, не произнося ни слова, а вопли Джимми Маркуса между тем стали хриплыми и какими-то колючими, словно с каждым вдохом гортань его наполнялась осколками стекла.Шон глядел вниз, на Кейти, на сжатый кулак у виска, залитого струями красного дождя, на все ее тело, застрявшее среди деревянных помостов и декораций, не позволивших ей убежать.Справа все неслись вопли Джимми, которого теперь волокли обратно вверх по склону, и вертолет, меся винтом воздух, низко облетал окрестность, взревывая на поворотах к берегу и обратно. Шон решил, что это машина, принадлежащая телевидению: у полицейских вертолетов звук гуще.Не разжимая губ, Конноли проговорил:— Вы когда-нибудь видели подобное?Шон пожал плечами. Видел, не видел — какая разница? Постепенно приходишь к тому, что уже не сравниваешь.— Я что, я хочу сказать... — Конноли запнулся, не в силах подыскать слова, — ...что это уж прямо не знаю...Он отвел взгляд от тела, устремив его куда-то в заросли, взгляд растерянный, изумленный; казалось, он вот-вот скажет что-то еще.Потом рот его закрылся, и он уже не пытался найти слова для выражения того, что чувствовал. 12Ваши краски Стоя у эстрады под экраном кинотеатра вместе со своим начальником, лейтенантом следственной службы Мартином Фрилом, Шон следил, как Уайти Пауэрс направляет движение коронерского автофургона, пятившегося вниз по склону, к двери, за которой лежала Кейти Маркус. Уайти пятился вместе с фургоном, подняв руки и время от времени указывая направо и налево. При этом он покрикивал и посвистывал сквозь сомкнутые зубы, и звуки его команд прорезали воздух, пронзительные, как щенячий визг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133