— Это странно. В жандармерии об этом даже не упомянули.— Спросите у них об этом сами, — сказал Мишель, явно блефуя. Он сознавал, что майор Вердье вряд ли одобрил бы его инициативу.— Нет-нет! Прошу вас, инспектор, я отвечу на все ваши вопросы. Но сначала вы, вероятно, захотите что-нибудь выпить?Хотя Мишеля мучила жажда, он решил отклонить это предложение. Он ни в коем случае не хотел, чтобы Ноэми на несколько минут ускользнула от него и успела продумать линию поведения.— Вы не могли бы поточнее рассказать, как произошла эта метаморфоза с вашей, дочерью? — спросил он.— Охотно. Мы обе очень любим природу. В тот день мы решили прогуляться на гору Монвайан. Туда мы доехали на машине. Все складывалось превосходно. Я помню, что стояла прекрасная погода, а на дороге было мало народа. Нам было приятно прогуливаться вместе. Мы оставили машину у подножия горы, на дороге, и начали подниматься. Я забыла, о чем мы говорили, когда оказались на мосту. Вдруг, приблизительно на середине, Вероника вскрикнула «мама!», а потом опустилась на землю. Моя дочь начала произносить нечто нечленораздельное мужским голосом. Она повторяла имя Тома, утверждала, что все неправда и что он не кончал жизнь самоубийством. Это озадачило меня, но, сознаюсь, я не придала большого значения ее словам. Мне хотелось скорее позвать кого-то на помощь. Я тут же позвонила жандармам по мобильному телефону.— А вы сами не могли довести Веронику до машины?— Нет! Стоянка слишком далеко, у меня бы не хватило сил нести ее столько времени.— А не произошло ли чего-то странного во время этого приступа?— Нет, насколько я помню. Я часто возвращалась к этому в мыслях, но… Нет, ничто не привлекло моего внимания. То же самое я сказала вашим коллегам из жандармерии, которые задали подобный вопрос.— Ваша дочь еще что-нибудь сказала до приезда полиции?— Нет! Она, казалось, была где-то далеко-далеко… Мишель взглянул на часы в гостиной. Они показывали 10 часов 20 минут. У него на часах было 12.30.— Не пойму, то ли мои часы спешат, то ли ваши опаздывают? — Поскольку его собеседница молча пожала плечами, он решил не настаивать на объяснении этого любопытного факта и продолжил допрос: — Ее сразу отвезли в госпиталь?— Да, ее осмотрел доктор Моруа. Вероника опять впала в состояние бреда и повторяла то, что уже сказала на мосту.Слушая Ноэми, Мишель разглядывал гостиную. Здесь было только все самое необходимое: диван, потертый восточный ковер, устилавший почти весь пол, часы на камине. На белых стенах не висело ни картин, ни открыток, кроме мандалы Предмет-символ в буддистской мифологии в форме ритуальных геометрических фигур.

в рамке, на которой были изображены концентрические линии в голубых и фиолетовых тонах. В целом комната не производила особого впечатления.Столь же непримечательна была и одежда собеседницы Мишеля. На Ноэми Майар был свободный черный свитер, надетый прямо на голое тело, длинная бежевая юбка, а на ногах — кожаные сандалии.Поражали огромные голубые глаза на ее красивом лице. Их взгляд был устремлен вдаль, как у бездушных персонажей в фильмах ужасов.— Что вы думаете относительно происшествия с вашей дочерью? — вдруг резко спросил Мишель, надеясь, что истинные чувства Ноэми вырвутся наружу.Она слабо улыбнулась:— Ничего особенного. Я скорее растерянна, нежели обеспокоенна.— Почему?— Не знаю. Никогда не бывает следствия без причины, — загадочно произнесла она.— Что это значит?— Трудно объяснить. Мне кажется, произошло нечто необычное. И я допускаю, что Вероника могла вступить в контакт с душой умершего, который захотел что-то сообщить живым.Мишель выпрямился в кресле, насторожившись.— Вы хотите сказать, что верите в подобные вещи?На этот раз Ноэми пристально на него посмотрела.Взгляд ее стал колючим, почти агрессивным.— Я ничего не думаю, месье, я констатирую. Моя дочь говорит голосом другого человека, и его можно идентифицировать.— Несомненно, но она могла что-нибудь прочитать об истории этого Тома, а потом отреагировать по-своему. Люди иногда ведут себя очень странно, но всегда объяснимо. Доктор Моруа в связи с этим говорит о некоем раздвоении личности: будто таким образом Вероника бежит от реальности.Ноэми некоторое время молчала, пристально глядя на Мишеля, который чувствовал себя все более неуютно, затем спросила:— А что такое реальность? Вы можете ответить? Я — нет. Что мы знаем о взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего? Что мы знаем о жизни и многообразии миров?— Вы интересуетесь оккультными науками?Она пожала плечами:— Не слишком. Я слушаю, смотрю, ощущаю, мне этого достаточно.— А ваша дочь?— Она живет… как и все девушки ее возраста.— Чем она занимается?— Учится в лицее на отделении гуманитарных наук.— У нее есть друг?— Вероятно… Но она мне никогда о нем не говорила.— Вы бы это не одобрили?— Почему? Я не держу дочь в строгости, я ей доверяю. Если ей надо что-то мне сказать, она это делает.— Вы знаете, где она встречается с друзьями?— Думаю, в кафе.Мишель был в недоумении. Какой бы вопрос он ни задал, ответ всегда оказывался у нее наготове и произносила его она без малейших колебаний.Ноэми встала и задернула занавеси, чтобы укрыться от солнца, которое залило светом всю комнату.— Извините, мне слишком жарко. — Она снова села. — Вы действительно не хотите выпить?— Нет, спасибо. Я не буду вас долго задерживать, осталось уточнить лишь один-два вопроса.— Пожалуйста.— Чем вы занимаетесь?— Я делаю переводы.— А ваш муж?Ноэми заколебалась, отвела взгляд и проронила:— Он ушел…— То есть?— Он нас оставил, и уже давно.Не желая обидеть собеседницу, Мишель не стал расспрашивать ее об этом и встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86