Иначе говоря, чтобы сделать возможным появление новых гипотез. Это не имеет ничего общего с бредом, как вы полагаете. И я действую в соответствии с научной методикой, не полагаясь на волю случая. Можно оставаться рационалистом, реалистом, убежденным материалистом, как я, и верить в то, что человеческий ум еще не овладел всеми процессами, которые происходят в мире…— Успокойся, я же тебя предупреждал, что ему совершенно чужд такой подход к делу.— Это не совсем так, — возразил Мишель, — скажем, я просто лояльный скептик.— Скептик — это да! — воскликнула Мюрьель, зажигая сигарету. — Но вот что касается лояльности, то в этом я не очень уверена.Наблюдая за тем, как нервно она курит, Мишель понял, что сильно рассердил ее. Он искренне раскаивался в этом, но тут же отметил, что гнев придал Мюрьель удивительное очарование: ее зеленые глаза потемнели, губы сжались, лицо приобрело выражение упрямства и силы. Такие женщины ему нравились.Чтобы разрядить обстановку, он обратился к Жерому:— Не станешь же ты уверять меня в том, что как врач веришь в подобные истории?— Конечно, нет! Что касается нашего случая, я склонен думать, что проблема скорее в сознании того, кто утверждает, будто видел и слышал умерших людей и говорил за них. Но я не стал бы проявлять категоричность во всех ситуациях. Эйнштейн, например, считал: люди, полагающие, что видели духов, не в ладах со временем…— Знаете, — включилась в разговор Мюрьель, заметно успокоившись, — Вероника — это типичный пример присвоения мертвым субъектом живого существа. По всему миру можно найти тысячи похожих примеров. Множество людей входят в контакт с потусторонним миром. Чего стоят те, кто становится артистами, вдохновляемые другими давно ушедшими собратьями по призванию! Понимаю ваши предубеждения, но таково положение вещей — эти контакты существуют. Можно игнорировать подобные явления, но можно и интересоваться ими, не впадая в крайности, что я и делаю…— Позвольте, но Жером мне сказал, что вы физик, доктор наук.— Верно. Но парадокс в том, что именно по этой причине я и выбрала такую специализацию. Многие паранормальные явления, которые мне пришлось изучать, далеко выходили за пределы нашего понимания, и я предпочла попробовать вникнуть в их суть, вместо того чтобы посвятить себя традиционной, но довольно скучной карьере физика.— Это произошло в Соединенных Штатах?— Да, поскольку лаборатории там лучше оснащены, а ученые более гибко подходят к данной проблеме, чем во Франции.— В таком случае почему же вы вернулись? — не без ехидства спросил Мишель.— Потому что за несколько лет работы в Штатах мне безумно надоели гамбургеры. К тому же меня пригласили в Тулузу, где создавалась новая лаборатория. К слову сказать, то, чем я занимаюсь теперь, никоим образом не противоречит классической науке, которой обучали меня профессора университета. Наоборот, я не перестаю убеждаться, как писал Виктор Гюго, что сверхъестественное есть не что иное, как еще не объясненное, но вполне естественное явление…— То есть мне просто не хватает веры… — заключил Мишель.— Это не важно, — включился в разговор Жером, — вы здесь не для того, чтобы спорить. Проводите исследования, как считаете нужным. И быть может, однажды ваши позиции сблизятся.Мишель встал.— Хорошо. Только у меня не было времени хоть что-нибудь приготовить.— На этот счет я могу не волноваться, — откликнулась Мюрьель, — Жером сказал мне, что у вас настоящий талант повара. А я пока пойду в свою комнату.Жером проводил ее до дверей. Войдя в кухню, Мишель был вынужден признать: несмотря на то что он не понимал мотивов поведения этой женщины, она была ему симпатична.На следующий день, ближе к вечеру, Мишель отправился в Кальвиак для встречи с Элен Дюваль, матерью Тома. Она согласилась его принять по настоянию Жерома, который предварительно позвонил ей по телефону.Ведя машину по узкой извилистой дороге, инспектор думал о вчерашнем ужине, который продлился до поздней ночи. Его первые впечатления о Мюрьель подтвердились: она была умна, образованна и независима в суждениях. К тому же при ближайшем рассмотрении она показалась ему более хорошенькой, чем в первый раз. Быть может, потому, что, когда она вышла из комнаты, на ней были не джинсы, а короткое, сильно облетающее черное платье. Теперь Мишель заметил, что у Мюрьель красивые ноги и округлые формы. За столом они практически не говорили о Веронике, и прежде чем пойти спать, он отдал ей «Дело» Дюваля.Утром Мишель очень удивился, когда нашел в кухне записку: «Весьма любопытно. Тем не менее я хотела бы обсудить с вами отдельные детали, которые меня удивляют. Желаю хорошего дня». Это доказывало, что Мюрьель не только привлекательна, но и рассудительна.Первые капли дождя застучали по лобовому стеклу автомобиля, когда Мишель выехал на аллею, ведущую к дому Дювалей.Миновав лес, инспектор обнаружил небольшую усадьбу XVIII века, которая стояла посреди огромного парка, расположенного на покатом склоне. В целом ансамбль был гармоничен и удобен для проживания. На мгновение он остановил машину, чтобы лучше рассмотреть здание, построенное в строгом классическом стиле: ни вычурных украшений, ни замысловатых линий. «Действительно, — подумал Мишель, вспоминая о современных архитектурных убожествах, будь то „Гранд-опера“ на площади Бастилии или Национальная библиотека, которые начинают разрушаться через десять лет после окончания строительства, — шедевры классической архитектуры — это лучшее, что создало человечество».Он проехал вперед и очутился на посыпанной гравием аллее, которая заканчивалась у парадной лестницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86