Но есть страна, которой мы нужны. Очень нужны. И которая готова нас принять и платить нормальные деньги за ратный труд.
— Ты предлагаешь податься в «Дикие гуси»? Или Иностранный легион?
Он отрицательно покачал головой:
— Я уезжаю к Саддаму. У него сейчас очень туго с офицерскими кадрами. Две войны выбили половину командного состава. Сейчас его представители носятся по всему Союзу и вербуют наших офицеров на должности инструкторов и в кадровый состав иракской армии. Присоединяйся к нам. Инструктору платят две тысячи долларов в месяц плюс двадцать тысяч по окончании контракта. Если займёшь должность в кадрах, то гораздо больше. Я еду на должность начальника штаба танковой бригады. Пять тысяч в месяц. Это в мирное время. В военное ставки удваиваются.
— На какой срок подписывается контракт?
— На два года и на пять лет.
— Ты на сколько подмахнул?
— Я на пять. Да я вообще не собираюсь возвращаться в этот гадюшник. Ну так что?
— Согласен, — сказал я. — Куда и когда прибыть?
— Тебе позвонят. Скажут, что от меня.
Мы простились без эмоций. Постников просто протянул мне руку и сказал:
— До встречи в Багдаде.
По дороге домой, сидя в метро, я впервые в жизни с любопытством разглядывал случайных попутчиков.
Люди поражали мрачностью. Ни одного весёлого или хотя бы обыденного лица. За пару месяцев демократии люди устали больше, чем за долгие годы тоталитаризма. Я понимал, что все они — уже отработанный материал. Шлак. Балласт в новой государственной системе…
Решив пройтись перед сном, я вышел на «Проспекте Маркса» и пересёк Красную площадь. Моросил дождь, и площадь была безлюдна. Все, как и прежде. Часовые у Мавзолея. Чётко печатая шаг, от Спасских ворот идёт смена караула. Куранты бьют полночь.
Я подошёл к памятнику Минину и Пожарскому. Закурил и посмотрел на пьедестал. Крупными буквами на камне было написано: «Смотри-ка, князь, какая мразь в Кремле Московском завелась!»
А может быть, Постников преувеличивает? Может быть, не все так мрачно? Конечно, слабо верится в то, что бывший секретарь Свердловского обкома КПСС способен вытащить Россию из дерьма, но с народа хотя бы сняли намордник. Через несколько лет, если нынешняя власть не создаст ничего путного, её просто не изберут по новой. Хотя, с другой стороны, общеизвестно, что в политических баталиях побеждают самые безнравственные. А добровольно власть в России ещё никто никогда не отдавал. Придя домой, я ещё долго размышлял над будущим.
Мне позвонили через три дня. Незнакомый голос с ярко выраженным южным акцентом сообщил мне, что звонит от Постникова, и предложил встретиться. Местом встречи был назначен кооперативный ресторан «Лозанна» на Пятницкой.
Ровно в семь вечера я подошёл к ресторану и огляделся. На площадке, огороженной забором из красного кирпича, стояли несколько иномарок. У входа торчали два мордоворота с тупыми, но любезными физиономиями, которые поинтересовались, заказан ли для меня столик. Молча кивнув, я прошёл в зал. В полумраке играла спокойная музыка, на сцене в луче прожектора извивались в каком-то восточном танце две девицы, одетые в купальники. Одиноко сидевший за столиком у стены смуглолицый полный мужчина помахал мне рукой и указал на стул. Я подошёл и сел, не говоря ни слова.
— Очень рад познакомиться. Меня зовут Джафар, — представился толстяк. И, протянув мне меню, гостеприимно добавил: — Заказывайте.
Обилие блюд поражало. Я, немного поколебавшись, выбрал мясное ассорти и салат из креветок.
— А что будем пить? — спросил Джафар.
— Все равно, — равнодушно сказал я.
— Тогда, если не возражаете, возьмём коньяку.
Я кивком головы выразил полное согласие.
— Итак, — заговорил толстяк, когда официант, поставив на стол коньяк и закуску, удалился, — вы из газет и телевидения знаете, в каком мы оказались положении после того, как наши союзники нас предали.
— Вы имеете в виду нас? — спросил я несколько вызывающим тоном.
— Не только вас, но и ряд арабских стран, которые не только не оказали нам помощь в войне с американцами, но и допустили изоляцию Ирака. Все это может очень печально кончиться. Очень печально.
— Для кого? — полюбопытствовал я.
— Для вас и для нас. Вы проиграли войну с Западом. Результат — нарушение геостратегического баланса. Во что это выльется, остаётся только гадать.
— Мы проиграли войну, потому что нас предали. Наши же собственные руководители.
— Я ведь окончил Академию имени Фрунзе, — сказал толстяк, усмехнувшись. И изучал диалектический материализм. Так вот, мне кажется, что вы путаете причину и следствие.
— Не понял. Я всегда был слаб в философии.
— Вы проиграли не потому, что вас предали. Вас предали, как только стало ясно, что вы проиграли. Вас задавили долларом и высокими технологиями. В третьей мировой войне, которая закончилась пару месяцев назад, главным оружием были не пушки и танки. И даже не ракеты с ядерными боеголовками, как полагали ваши вожди, а финансы, высокие технологии и мировой рынок. Этого никак не могли понять ваши выжившие из ума на почве марксизма руководители, чего нельзя сказать, например, о китайских вождях.
— Вы хотите сказать, что мы отстали от Запада в области высоких технологий?
— Это ещё полбеды. Вы не поняли, что исход сражения решается в наше время не на поле боя, а на поле рынка. И угодили в ловушку, которую вам устроили американцы. Все вбухивали средства в вооружение. Результат — отставание от США сначала в экономике, ну а потом, как следствие, и в области вооружения. Ведь там, где американцы на производство оружия тратили доллар, вы тратили восемь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101