— Я думаю, да. Она часто возила меня на концерты в Линкольн, Норвик или Кембридж... Я помню великолепное хоровое пение в Элизийском соборе на Рождество и Пасху. До этого я никогда не слышал такой музыки, и это поразило меня. На самом деле в определенный момент я чуть не увлекся религией.Майкл посмотрел на нее, словно ожидая ответной реакции. Фран спросила:— Но все же не увлекся?— Оказалось, у меня есть еще и достаточно развитая недуховная сторона, — грустно произнес он.Фран усмехнулась и увидела, что он расслабился в первый раз с тех пор, как увидел фотографию Альрауне. Потом Майкл спросил:— Мне натереть сыр? — Фран почувствовала, как барьер вновь вернулся на место.Но даже так он вел себя по-дружески, разделив с ней хлопоты по приготовлению омлета. Набеги Маркуса на кухню были редкими, и он всегда готовил невероятно сложные блюда, в процессе приготовления которых требовались все кастрюли, которые у них были, и, очевидно, это освобождало его от того, чтобы мыть посуду после. Майкл просто взял сыр и продолжил говорить:— Лукреция не терпела мужчин, которые хотели, чтобы им прислуживали, — сказал он. — На самом деле она была вполне домашней. И она сделала так, чтобы я знал, как приготовить стоящую еду. Как-нибудь вечером, если ты захочешь, я приготовлю тебе мой первоклассный венгерский гуляш для гурманов. Франческа неожиданно представила себе квартиру Майкла или его дом, который будет теплым, уютным, в котором можно чувствовать себя в безопасности, и их двоих, когда они едят гуляш и пьют вино за маленьким обеденным столом. Она поняла, что, думая об этом, улыбается, поэтому, если он неправильно понял ее улыбку, она сказала:— Должна сказать, что слова «домашняя» и «Лукреция фон Вольф» не сочетаются в одном предложении.На этот раз он широко улыбнулся:— Ее настоящее имя было Алиса Уилсон, и она работала служанкой в большом доме в Вене до конца двадцатых голов.Франческа закончила взбивать яйца и вылила их на сковородку.— Так, значит, не похищенная русская царевна или наследница замка где-то в Карпатах?— Ничего подобного. На самом деле абсолютно обычная биография. — Он передал ей горку натертого сыра. — Хочешь, я открою вон ту бутылку вина?— Да, пожалуйста. — Она дала ему штопор и потянулась за двумя бокалами для вина. Можно было взять и те дорогие, которые купила Трикси в одном из своих пеших походов во время каникул. Возможно, богемский хрусталь придаст какую-то изысканность обычной еде и еще более обычной бутылке дешевого вина из супермаркета. Этот разговор о воскресших легендах и детях-призраках, по крайней мере, должен хоть чуточку быть похожим на церемонию и хоть немного возвышен каким-нибудь элементом торжественности.Она посыпала тертым сыром только что поставленные на плиту яйца и сказала:— Знаешь, с тех пор, как я услышала от Трикси об убийствах в Ашвуде, одна вещь всегда затмевала собой все остальное.Он остановился, а потом очень мягко сказал:— Альрауне.— Да, — Франческа намеренно не смотрела на закрытые занавесками окна, которые скрывали темную шепчущую ночь, — Альрауне затмевала собой все.— Это, — сказал Майкл, очень сосредоточенно глядя на нее, — как раз то, что сказала мне Алиса в ночь моего семнадцатилетия. В ту ночь, когда она наконец рассказала мне правду об Альрауне. * * * Пока Майкл рос в Норфолке, одним из его любимых занятий было слушать рассказы Алисы о ее прошлом.Она шаг за шагом раскрывала эти истории, как будто понимала, что он хочет впитать детали постепенно, и она рассказывала истории так, как его мать, делала их яркими, возбуждающими и реальными. Чаще всего она говорила с ним, как будто он был уже взрослый, хотя он всегда знал, что существовали эпизоды в ее жизни, о которых она не говорила и о которых могла никогда не сказать.Но в ночь перед его семнадцатилетием — в ту ночь, когда она говорила с ним об Альрауне, — она рассказывала не так, как всегда. Она говорила прямо, и несколько раз Майкл думал, что она собиралась остановиться на середине и не продолжать. И если она так сделает, я никогда не узнаю.— Рождение Альрауне затмило собой все, что когда-либо случалось со мной, — сказала она в освещенной камином комнате в ту ночь, сидя в своем кресле, когда Майкл сидел на своем привычном месте у камина. Альрауне... Имя прошелестело по теплой уютной комнате как холодный вздох. Словно что-то всхлипывало внутри резкого ночного ветра, или хрупкие пальчики гоблина в темноте выцарапывали на оконном стекле детские буквы...— Альрауне — зло, — сказала Алиса. — Я не имею в виду нечестность, эгоизм или плохой характер. Я имею в виду настоящее зло. Жестокость. Как будто... ох, как будто природа случайно напутала и позволила выпустить на свободу в мир что-то свирепое.Что-то свирепое... Майкл поежился и придвинулся поближе к огню.Алиса тут же сказала:— Но ты должен помнить, что плохого человека всегда можно узнать. А как только ты его узнал — ты в полной безопасности, потому что можешь держать его на расстоянии.— Это так просто?— В большинстве случаев. Не будь циничным, Майкл, ты все еще слишком молод, чтобы быть циничным.— Прости. Расскажи мне об Альрауне. Ты никогда не делала этого, не говорила по-настоящему. Сегодня расскажи мне по-настоящему.Она посмотрела на него.— В какого же разбивателя сердец ты превращаешься, — неожиданно сказала она. — Мне жаль девушек, которых ты встретишь. И не усмехайся так, я знаю, что происходит в мире молодежи. Но я не знаю, как много я могу рассказать тебе об Альрауне. Мне это существо всегда казалось не до конца реальным.У нее был грустный взгляд, который Майкл ненавидел, и ее лицо в обрамлении седых волос неожиданно стало выглядеть старше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143