Вот слева в кадре появляется с пылесосом в руках девушка-уборщица. Отодвигает столик, пылесосит под тахтой, наклоняется прямо перед его носом, и тогда Конрад, совершенно естественно, задирает ей подол и зарабатывает за это оплеуху.— Такое поведение совершенно для него не свойственно, — удивилась Симона.— В том, что характер пациента претерпевает изменения, нет ничего удивительного для картины этой болезни.— Все из-за фотографий, — тихо произнесла сестра Ранья, — тех фотографий, которые вы с ним разглядываете. Он сейчас такой, какими бывают подростки.— Можно мне взглянуть на эти фото? — спросил доктор Кундерт.Сестра Ранья вопросительно поглядела на Симону. Когда та кивнула, она вышла из комнаты и вскоре вернулась с альбомом фотографий периода «Сен-Пьера». Остальные альбомы с копиями Симона держала в своей комнате.Кундерт просмотрел снимки.— Недурное времечко в жизни мужчины, — обронил он под конец. — Если все сложится удачно, мы отпразднуем успех раньше, чем он утратит эти воспоминания.Симона не была особо уверена, что им это удастся. Уже в последующие дни, так ей показалось, появились признаки того, что интерес Конрада к фотографиям угасает. И имена и обстоятельства, при которых они были сделаны, стали как-то стираться из его памяти. Мало ей было проблем с другими людьми, так нет, появились еще и свои собственные. Первые три месяца беременности протекли без всяких неприятных ощущений. А теперь, на четвертом месяце, они появились.— Не волнуйтесь по их поводу, — сказал ей врач.— Скажите это моему мужу, — ответила она.Сначала чрезмерная заботливость Урса растрогала ее, но мало-помалу он стал действовать ей на нервы. Каждый раз, когда она вставала ночью, он спрашивал: «У тебя все О'кей, мое сокровище?», и если она дольше обычного задерживалась в туалете, он стучал в дверь и шептал: «Тебе что-нибудь нужно, мое сокровище?» Раньше он никогда так не называл ее. Скрыть от него рвоту по утрам было трудно, и ему потребовалось немного времени, чтобы обратить это в средство давления на нее против общения с Конрадом Лангом.— Я восхищаюсь твоим милосердием, но сейчас пришло время, когда ты должна больше уделять внимания себе. Предоставь заботу о нем специалистам!Это совпало к тому же с возвращением Эльвиры.За время ее отсутствия Симона постоянно спрашивала себя, выглядит ли на «Выделе» все точно так же. как до ее вторжения? А вдруг альбомы лежали в тайнике в другом порядке? Не оставили ли в них люди, делавшие копии, своих предательских значков и пометок?Она нервничала и в тот вечер, когда Урс пригласил к ним на ужин Эльвиру в честь возвращения. Симона не заметила ничего тревожного для себя в ее поведении. Эльвира выглядела отдохнувшей. Ее лицо было спокойно, покрыто легким ровным загаром, а волосы, подкрашенные чуть светлее обычного, выгодно оттеняли загар.Она спросила:— Как дела у нашего больного?— Соответственно обстоятельствам.— Сидит и смотрит перед собой в одну точку?— Нет, разговаривает.— О чем?— О прошлом.— О чем конкретно?— В настоящий момент о днях в «Сен-Пьере».— Но с тех пор прошло уже больше пятидесяти лет.— Он все больше углубляется в свои самые ранние воспоминания.— Она дойдет с этим Кони. А ей ведь надо щадить себя. — Урс улыбнулся Симоне. — Может, мы объявим обо всем?Симона встала и вышла из комнаты. Урс продолжал сидеть с дурацким видом.— Чего ты ждешь, иди за ней!— Извини, видишь ли… Симона… Мы с Симоной…— Я уже все поняла. Рада за вас.Едва Урс вышел, Эльвира тут же встала.Доктора Штойбли вдруг вызвали совсем поздним вечером. Около десяти часов он подошел к воротам виллы «Рододендрон» и встретился там с высоким молодым человеком, тот только что нажал на кнопку звонка в гостевой домик. Они кивнули друг другу в знак приветствия. Из домофона раздался голос Симоны:— Доктор Кундерт?— Да. это я.— Я могу войти вместе с вами? — спросил доктор Штойбли. Кундерт колебался.— Я, право, не знаю, здесь довольно строго следят за предписаниями мер безопасности. Вас ждут на вилле?— Нет, сегодня на «Выделе». Но я тоже часто бываю в гостевом домике у нашего пациента Конрада Ланга. Я доктор Штойбли. По дороге он спросил Кундерта:— Вы, вероятно, присоединились к нам недавно?— Да, совсем недавно.— Психиатр?— Психоневролог.— А доктор Вирт?Они дошли до развилки. Штойбли остановился, дожидаясь ответа.— Очень рад был познакомиться, — сказал Кундерт несколько поспешно и направился по дорожке к гостевому домику.На «Выделе» его ждала взволнованная Эльвира.— Ваш вид отнюдь не соответствует экстренному врачебному вызову, — улыбнулся Штойбли.— Загар скрывает бледность. У меня поднялся сахар. И земля под ногами качается.— Вам восемьдесят, и вы только что спустились с высоты в полторы тысячи метров.— Мне еще не восемьдесят.Он прошел за ней в спальню. И пока измерял ей кровяное давление, она бомбардировала его вопросами:— Как у него дела?— Без изменений с позавчерашнего дня, со времени нашего последнего с вами телефонного разговора.— Вы тогда ни словом не обмолвились о его подробнейших воспоминаниях о событиях пятидесятилетней давности.— Я этого не сделал, потому что это не так. Вашему кровяному давлению любой может позавидовать. Например, я.— Симона говорит, он в деталях описывает свое пребывание в «Сен-Пьере».— В данный момент он опять заговорил, но несет всякую чушь. Если она его понимает, тогда с ней самой не все в порядке.— Она беременна.— В таком случае она не должна разыгрывать из себя посреди ночи медсестру при молодом враче.— А она это делает?— Как раз сейчас. Я вошел вместе с ним. Некий доктор Кундерт, психоневролог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64