Они стали на «ты», как только перешли на итальянский. Она уже направилась к выходу, когда он вдруг догадался спросить:
– А ты знала доктора Барта?
– Я была его ассистенткой. А почему ты спрашиваешь?
– Я познакомился с его женой. Ты ее знаешь?
– Видела один раз. На похоронах.
– Какой он был?
– Милый. Милый и печальный.
– Печальный?
– Особенно в последнее время.
– Ты представляешь, почему он это сделал?
– Только предположение. Но думаю, из-за доктора Шнеля. Шнель хотел отобрать у него отдел развития.
– Но из-за таких вещей люди не кончают жизнь самоубийством.
– Если человеку и без того тошно, иной раз достаточно любой мелочи.
Объявили остановку Бианки. Поезд замедлил ход.
– Над чем он работал? – спросил Фабио, когда она собралась выходить.
– Над методом обнаружения прионов в продуктах питания.
Трамвай остановился, Бианка встала, Фабио проводил ее до выхода. Она открыла дверь и вышла из вагона.
– Может, встретимся в Песаро, – сказала она.
– Или в Урбино, – ответил он.
– Или здесь? – успела крикнуть она, и дверь закрылась.
Когда Фабио вечером вернулся домой, Марлен спала. Он тихо прикрыл дверь в спальню, уселся за компьютер и стал записывать.
2 мая Шнель должен был принять лабораторию. Ему предстояло, в частности, передать отдел развития новому заведующему.
27 апреля Барт, контролер продуктов питания, который до этого возглавлял отдел развития, кончает жизнь самоубийством.
Примерно три недели спустя я беру интервью у вдовы Барта. Запись разговора не содержит никакого указания на то, что самоубийство Барта как-то связано с его профессиональным положением.
Через два дня происходит еще одна беседа с вдовой Барта. По моей просьбе, как она говорит. Запись этого интервью стерта. Сохранилась только самая последняя фраза, из которой следует, что госпожа Барт вручила мне какую-то вещь, чтобы я использовал ее по своему усмотрению. Сейчас она говорит, что речь гола о биографических данных.
Через пять дней после второго интервью я по доброй воле отправляюсь в ЛЕМЬЕ на презентацию нового молочного продукта и клею ассистентку-пиарщицу. Что меня заинтересовало'? Производство продуктов питания или ассистентка'?
Через неделю она устраивает мне встречу с главным технологом ЛЕМЬЕ.
В редакции я даю понять, что занимаюсь каким-то крупным делом.
Следующие четыре недели я веду себя весьма таинственно. Потом получаю удар по черепу и просыпаюсь в больнице. Все указания на крупное дело тоже стерты.
А сегодня я узнаю, что доктор Барт разрабатывал метод обнаружения возбудителей коровьего бешенства в продуктах питания.
Фабио встал, нашел сигарету и закурил. Рука с сигаретой дрожала. И тренировка здесь ни при чем.
Он вышел на балкон, облокотился о перила. На газоне под ним шли приготовления к ужину на природе. Двое мужчин в бермудах и фартуках суетились у садового гриля. На березе сверкали электрические гирлянды. Две женщины в шортах накрывали садовый стол. Им помогали четверо ребятишек.
Может быть, Барт обнаружил нечто, имеющее отношение к ЛЕМЬЕ, а его вдова доверила Фабио соответствующие записи?
Он вернулся к письменному столу, вставил в магнитофон таинственную кассету и несколько раз прокрутил это место. «…Просто все с собой. Делайте с этим все, что сочтете нужным, но так, чтобы исполнить его волю. Я могу на вас положиться?»
«Возьмите просто все с собой», – наверное, она сказала так. Звучит весомо. Не похоже на простые биографические данные.
«Делайте с этим то, что сочтете нужным, но исполните его волю. Я могу на вас положиться?»
Не похоже, чтобы у нее были копии тех вещей, как она утверждает. Похоже на документы. На что-то очень важное для ее покойного мужа. Она доверила это постороннему человеку. Журналисту. Но если посторонний человек – журналист, значит, это нужно опубликовать.
Он обещал это сделать. Но кто-то ему помешал. Почему? Кто?
Вопросы были связаны друг с другом. Если публикация повредила бы фирме ЛЕМЬЕ, то ему помешала фирма ЛЕМЬЕ. Если публикация повредила бы клиентам, то ему помешала лаборатория ЛАБАГ. Если же Фабио обошел кого-то из собратьев по перу, то ему помешал собрат.
Значит, кого-то он посвятил в это дело. А посвятить он мог только одного собрата.
Один из устроителей барбекю появился на газоне с ведром воды и поставил его рядом с грилем. Еще бы, мера предосторожности, рекомендованная пособием по устройству пикников.
Второй шеф-повар вылил жидкость из черно-красной бутылки на древесный уголь, тщательно закрутил пробку, поставил бутылку на землю, подальше от гриля, зажег спичку и бросил ее в гриль. Угольки занялись ленивым пламенем. Мужчина в фартуке огляделся вокруг с таким гордым видом, словно он только что изобрел огонь.
Фабио закурил новую сигарету. Наиболее вероятным казался третий вариант. Лукас украл у него сюжет. И это же объясняло, почему ему врала Жаклина Барт. Теперь она работала исключительно с Лукасом.
– Cazzo! Сволочь!
– Что случилось? – спросил у него за спиной голос Марлен.
Фабио обернулся. Она снова напялила просторную майку, на этот раз с уткой, за которой ковыляли пятеро утят.
– Ничего, – ответил он. – Кое-что вспомнил. А ты? Как самочувствие?
– Не хуже, чем у всех женщин раз в месяц.
– Понимаю.
– Если ты голоден, колбаса и сыр в холодильнике.
– Спасибо.
– Завтра я поеду к родителям и там переночую. Не думаю, что ты захочешь поехать со мной.
– Я их знаю?
– Нет.
– Тогда лучше не поеду.
Оба не знали, о чем еще говорить.
– Ну, я пойду?
– О'кей.
Марлен поцеловала его в щеку. Он посмотрел ей вслед. На спине майки обретался шестой утенок, отставший от выводка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74