Их можно было завязать тем маленьким элегантным узлом, который так нравился Фабио.
Он расплатился кредитной карточкой. Пока старая дама оформляла платеж, он рассматривал выставленные вещи. В одной из витрин лежали кораллы – подвески с крошечными веточками кораллов, пусетки, кольца, резные фигурки. В центре экспозиции были выложены бусы из ровных красных кораллов, образуя кольцо вокруг миниатюрной, с палец, девичьей фигурки.
– Это нимфа Амальфи, – пояснила старая дама, положив телефонную трубку, и вручила ему чек. – Великая любовь Геркулеса. Когда она умерла, он похоронил ее в самом красивом на земле месте и назвал это место ее именем – Амальфи.
– Сколько она стоит?
– Она не продается.
– А бусы?
– Бусы дорогие. Их изготовили в те времена, когда здесь еще добывали кораллы. Такого цвета и такого качества вы не найдете больше нигде.
– Сколько стоит?
– Миллион двести тысяч лир.
Почти тысяча франков. Но у него на счету пока лежат почти десять тысяч. Да еще поступит окончательный расчет из редакции. Он купил бусы.
Была половина восьмого. Солнце уже скрылось за холмами. Но, судя по кроваво-красному цвету воды, оно как раз сейчас погружалось в море где-то под Капри.
Фабио стоял у балюстрады террасы и глядел, как в Амальфи один за другим зажигались огни. Далеко внизу около бассейна и пляжного павильона дежурный мальчуган складывал зонты. Где-то за спиной Фабио приглушенно переговаривались гости, собравшиеся перекусить и выпить в ожидании ужина.
Когда все будет позади, думал Фабио, я приеду сюда с Нориной.
Он прошел в бар и заказал безалкогольный напиток (что вполне соответствовало антуражу), занял одно из старинных кресел в прохладном мраморном холле и закурил.
Когда через некоторое время в холле появилась и направилась к бару Жаклина Барт, он не сразу ее узнал – так изменили женщину загар и макияж. Он помнил темные волосы и строгую прическу, а теперь по ее плечам струились светлые пряди. Она была в полотняном, фисташкового цвета платье без рукавов, застегнутом у самого горла, и туфлях на плоской подошве.
Только когда он привстал и она ответила ему слабым нелюбезным наклоном головы, он убедился, что не ошибся.
– Вряд ли это случайность, – сказала она, протягивая ему руку. Со времени их последней встречи она помолодела на несколько лет.
– Сожалею, что вынужден побеспокоить вас во время вашего отдыха.
– Что вас вынуждает?
Бармен принес ей бокал шампанского. Фабио не заметил, когда она успела его заказать.
– Некоторые новые обстоятельства.
– А нельзя было обсудить их по телефону?
– Будь это возможным, я не потратил бы на поездку сюда шестнадцать часов.
Она глотнула шампанского. Ее рука немного дрожала.
– Видите, вы заставляете меня нервничать.
– Зря вы так волнуетесь. У нас с вами общие интересы.
– Сомневаюсь. Вы собираетесь говорить о моем муже, а я хочу его забыть.
– Я не собираюсь говорить о вашем муже. Я собираюсь говорить о том, что он вам оставил. О том, что вы отдали мне.
– Я отдала вам его биографию. Вы хотите говорить не о моем муже, а о его жизни.
– Теперь я знаю, что вы на самом деле мне тогда доверили, госпожа Барт.
Она отвела взгляд и задумалась. Потом допила шампанское и поставила пустой бокал на мраморную столешницу полукруглого бара.
– Давайте поговорим за едой.
Она провела его к круглому столику с грандиозным видом на потемневшее море и береговые огни. Столик, рассчитанный на четыре персоны, был накрыт только на одну. Как только они уселись, официант принес второй прибор.
– Вот за что я люблю этот отель, – сказала госпожа Барт. – В любом другом отеле этой категории одиноким женщинам отводят вдовий столик где-нибудь за колонной, или около кухонной двери, или в самом центре зала, где вас выставляют на всеобщее обозрение. Вы никогда не обращали на это внимание?
– Я редко бываю в отелях такой категории, – признался Фабио.
– А с одинокими мужчинами не происходит ничего подобного. Вам везде достался бы приличный стол. Только женщин сажают так, словно хорошие отели сговорились показать всему свету, как обременительны одинокие женщины. Я всегда их жалела. А теперь стала одной из них.
Официант принес меню и бокал шампанского.
– Выпьете со мной? – спросила она.
– Нет, спасибо.
– У вас, журналистов, прямо как у полицейских? На службе не пьете?
– Нет, нет. Мне нельзя. – Фабио указал на свою голову.
– Вы все еще ничего не помните?
– Вспоминаю понемногу.
– Вот как, – отозвалась она. Ответ ей не понравился. – Эти равиоли с лимоном – здешнее фирменное блюдо. И всевозможная жареная рыба.
Фабио последовал ее рекомендации, не заглядывая в меню.
– Два раза, – сказала она официанту. И обратилась к Фабио: – Угостите меня сигаретой?
Фабио предложил ей сигарету и поднес огонь. Она глубоко затянулась.
– Все собираюсь бросить.
Фабио тоже закурил.
– А я все собираюсь начать.
Жаклина Барт глотнула шампанского.
– Давайте покончим с этим делом.
Фабио вынул из нагрудного кармана маленький диктофон.
– Вы не возражаете, если я его включу?
– Возражаю.
Ответ застал Фабио врасплох. Вопрос был задан просто так, из вежливости.
– То есть вы не хотите записывать наш разговор на кассету?
– Я не даю вам интервью. Это личная беседа.
Фабио спрятал диктофон в карман и достал блокнот.
– И не надо стенографировать.
Фабио указал на свою голову:
– Но у меня плохо с памятью.
– Вот и потренируйте ее.
Официант принес два стакана минеральной воды и початую бутылку красного вина.
– Вы разбираетесь в вине? – спросила госпожа Барт.
– Увы, нет.
– Я тоже нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74