В конце концов он легонько приложил костяшки к полированной панели и, не дожидаясь ответа, вошел.
Кристофер, сидя за письменным столом, говорил по телефону. Взмахом руки он пригласил брата входить и садиться. Поодаль в кресле сидел нога на ногу Рубен Доусон, элегантный, собранный и бесстрастный, как всегда. Он удостоил Джордана едва заметным кивком.
Но Джордан не стал садиться, а подошел к окну, которое выходило на канал Рузвельта. В воде отражался тот же самый свет, что и на Уотер-стрит. По каналу медленно ползла к югу баржа. По набережной шел человек, держа за руки двоих детей, должно быть, вел в парк, на детскую площадку. Двое молодых людей самозабвенно целовались у парапета.
Ничего сверхъестественного, банальный весенний день.
Лишь за спиной звучал ледяной голос брата, у которого только что убили сына.
– Нет, я сказал. Не надо делать из случившегося спектакль. Никаких фотографий убитого горем отца и тому подобного. Сколько наших парней гибнет сейчас в разных уголках мира. Гибель любого из них не менее важна, боль водопроводчика из Детройта ничуть не слабее боли мэра Нью-Йорка. Если надо, можешь написать, что город оплакивает потерю большого художника.
Пауза.
Джордан не знал, с кем именно говорит брат, но понял, что он отдает распоряжения пресс-центру, который будет освещать трагедию. Ему вспомнилось окаменелое лицо Кристофера, когда тот увидел тело сына.
А теперь он…
– Хорошо, но все шаги обсуждать со мной.
Грохот опущенной на рычаг трубки слился со скрипом отворяемой двери. В кабинет вошел шеф полиции Мейнард Логан; на лицо его была надета приличествующая случаю маска.
– Кристофер, примите мои глубочайшие соболезнования. Я, как только узнал, сразу…
Человек за письменным столом прервал его, явно не услышав ни одного слова:
– Садись, Мейнард.
Джордан еще никогда не видел Мейнарда в таком смущении и даже не думал, что подобные чувства свойственны шефу полиции. Когда же Мейнард заметил его, то совсем растерялся.
Он сел, откинулся на спинку стула, видимо пытаясь овладеть собой. Кристофер поставил локти на деревянную столешницу и ткнул в Логана пальцем.
– Мейнард, я хочу, чтобы ты нашел того, кто так зверски убил моего сына, и упрятал его в «Синг-Синг». Пускай другие заключенные каждый день пускают ему кровь, а я хочу сам повернуть рычаг и всадить электрический разряд ему в задницу.
Кристофер Марсалис был политиком и, как все политики, знал, какие танцы исполняются перед избирателями. Но в частных беседах позволял себе изменять лексикону, выработанному для публики.
– И еще я хочу, чтобы следствие вел Джордан.
Трое в кабинете на миг застыли. Джордан у окна, брат с пальцем, нацеленным в Логана, Рубен Доусон, углядев что-то занятное в ремешке наручных часов. И только шеф полиции, ерзая на стуле, нетерпеливо переводил глаза с одного на другого.
– Но, Кристофер, я ни…
– Ты ни хрена, Мейнард!
Логан попытался зацепиться за уходившую из-под ног почву:
– Ладно, давай рассудим. Я лично против Джордана ничего не имею. Все знают, какой он сыщик. Но быть хорошим сыщиком недостаточно, есть протокол, который даже я…
Тирада Логана была обречена на то, чтобы остаться незаконченной. Мэр коршуном впился в его последние слова:
– Плевать я хотел на твои протоколы. Твои люди не найдут собственную задницу даже с учебником анатомии в руках!
– У меня есть обязательства перед обществом. Как я смогу требовать соблюдения законности, если сам ее нарушу?
– Мейнард, мы с тобой не на полицейском инструктаже. Мне известно, что там у вас делается. Половина личного состава берет взятки, а другой их не дают, так она только и мечтает, чтоб дали. Законность меняется по мере необходимости.
Логан попробовал зайти с другой стороны, прекрасно понимая, что это его последний оплот.
– Джордан – твой родственник и не может быть максимально объективен.
– Мы все видели, как Джордан расшифровал тот номер на стене. Если уж он после такого зрелища…
Кристофер запнулся и на мгновение вновь стал отцом, увидевшим труп сына. Но это была лишь доля секунды – мэр тут же взял себя в руки.
– Если уж он после такого зрелища сохранил хладнокровие, не думаю, чтоб он и в дальнейшем давал волю своим чувствам.
На лице Мейнарда появилось выражение человека, готовящегося срыть гору столовой ложкой.
– Ну, не знаю…
– Зато я знаю, – вновь перебил Кристофер. – Я отлично знаю, чего хочу. А ты должен мне помочь этого добиться.
Впервые после прибытия Джордан услышал свой голос:
– Вам не кажется, что не худо бы прежде спросить меня?
Мейнард и Кристофер воззрились на него так, словно он только что появился в комнате. По бескровному и бесстрастному лицу Рубена Доусона промелькнула тень улыбки.
Джордан оторвался от окна и шагнул к столу.
– Я вышел из игры, Кристофер. Видит бог, я скорблю о потере Джеральда, но сейчас мне положено быть по меньшей мере за сто пятьдесят миль отсюда.
Голубые глаза брата ощупали его лицо, ища утешения.
– Дорога от тебя не убежит, Джордан. Поедешь, когда все будет кончено. На тебя вся надежда. – Чуть помедлив, мэр обратился к шефу полиции уже другим тоном, без металла в голосе: – Мейнард, оставь нас одних ненадолго.
– Да-да, конечно.
– Рубен, ступай налей мистеру Логану чего-нибудь выпить.
Доусон поднялся, не меняя выражения лица, и оба вышли из кабинета, видимо радуясь этой передышке. Джордану в глубине души было приятно, что брат распространил свою деликатность и на верного фактотума.
Он подвинул к себе деревянный стул, который только что занимал Логан, и, садясь, подумал, не обжечь бы зад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115