Остановив мотоцикл и прочитав название ресторана, Джордан обрадовался, что козырек шлема скрывает его кривую усмешку.
«Пароход Вилли».
Название первого звукового мультфильма Уолта Диснея. Надо же было случиться, чтобы персонажи комиксов так прочно вошли в его жизнь. Быть может, и сама жизнь его постепенно превращается в комиксы. И его, и других людей, втянутых в эту абсурдную историю. Вот они и витают в облаках, ошарашенные, немые, и произносят написанные за них кем-то другим реплики, не в силах ничего изменить.
Оба слезли с мотоцикла, и Джордан снова сделался свидетелем ритуала появления из-под шлема Лизиных волос, живущих своей жизнью. Чувства, испытанные им в этот момент, он для собственного удобства приписал своей нервозности в последнее время.
По шаткому деревянному трапу, перекинутому на темно-синий борт, они прошли на буксир. В полутемном зале пахло полированным деревом, воском и почему-то морем. Возможно, при взгляде на отдраенную медь и на темно-синие холщовые скатерти у посетителя разыгрывается воображение.
Молоденький официант в матросской форме подошел к ним, что называется, вразвалочку. У него было симпатичное загорелое лицо, и весь облик его напоминал скорее корабельного юнгу, чем официанта прибрежного ресторана.
– Добро пожаловать. Вам в зале накрыть или лучше на палубе, под навесом? День-то сегодня какой чудесный! – Он очень легко и естественно перешел с профессионального тона на дружеский. – Я бы посоветовал на палубе: там и вид лучше, и народу никого.
Джордан в нерешительности посмотрел на Лизу, предоставляя ей выбирать.
– Ладно, давайте на палубе.
Они последовали за юнгой, который усадил их за столик на носу, в тени деревянной решетки. Он подал им два меню в обложке из вощеной ткани и оставил одних, дав им время выбрать.
Джордан раскрыл меню. Он скользил глазами по строчкам, а мысли его тем временем скользили совсем в другом направлении, и оттуда их было не вытянуть.
Он обдумывал разговор в кабинете Трейвиса Хугана и то, что ему рассказала по телефону Сара Дермот. По идее, надо было сразу позвонить Буррони и сообщить ему новости, но Джордан предпочел сначала переварить полученные сведения.
Какую роль играет четвертый персонаж «Мелюзги» после Линуса, Люси и Снупи? Первые два раскрыли свою суть в момент смерти. Снупи – кто бы он ни был – грозит та же опасность, если к нему уже сейчас не нагрянул человек, прячущий лицо под капюшоном спортивного костюма и припадающий на правую ногу.
Завтра. Пиг Пен.
Что было назначено на завтра? И кто такой Пиг Пен?
Пока это лишь имя персонажа, графически изображенного в двух измерениях гениальным рисовальщиком по имени Чарльз Шульц. К тому же «завтра», упомянутое в записке, слишком давно раскололось на сотни вчера, чтобы можно было легко ответить на этот вопрос. Ответ лежит в четвертом измерении, самом враждебном для сыщиков – во времени.
– Скажи, где ты, чтоб мы могли если не докричаться, то хотя бы дозвониться до тебя.
Голос Лизы восстановил единство времени и места. Джордан положил меню на столик, поднял глаза и наткнулся на чуть насмешливые улыбки своей спутницы и официанта, стоявшего рядом с блокнотом и карандашом в руке.
Джордан понял, что за время, пока он был глух и нем, Лиза успела сделать заказ.
– Прости. Я задумался. Ты уже выбрала?
– Минут пять назад.
– Тогда не будем терять времени. Мне то же самое, что и тебе.
Официант оказался понимающим парнем. Он кивнул и черкнул что-то в блокнотике.
– Очень хорошо. Жареную змею для обоих.
В ответ на удивленно взлетевшие брови Джордана парень обезоруживающе улыбнулся.
– Не волнуйтесь, сэр, это наше фирменное блюдо. Наш повар умеет так готовить гремучих змей, что даже их погремки тают во рту.
Под заразительный смех Лизы он повернулся и своей странноватой, развалистой походкой пересек палубу. Джордан с Лизой опять остались вдвоем под навесом, на палубе судна, которому больше не суждено плавать. Джордан повернул голову влево: противоположный берег отсюда казался далеким и чуждым; его, как и всякий горизонт, словно бы населяли люди из будущего. Возможно, и мы им отсюда кажемся пришельцами, поэтому любая точка зрения всегда остается чисто субъективной.
Он снова поглядел на Лизу.
Таких глаз я еще ни у кого не видел. Их обладательница не может быть плохим человеком.
Джордан вдруг подумал, что совсем ничего о ней не знает. Ни о жизни ее, ни о цели приезда в Нью-Йорк. Он ни о чем ее не расспрашивал, опасаясь то ли показаться бестактным, то ли услышать ее ответ.
За все время жизни под одной крышей их пути лишь мимолетно пересекались, и каждый следовал выработанным для себя или вынужденным директивам. Лизиных директив Джордан не знал, но видел, что у нее есть оружие, которому каждый может позавидовать: легкий, но решительный характер и насмешливый оптимизм, позволяющий преодолевать любые препятствия.
И лишь однажды, вернувшись очень поздно и проходя на цыпочках по коридору мимо ее комнаты, он услышал в тишине дома, как Лиза плачет. Но когда они вновь увиделись наутро, на лице ее не было и следа ночных слез.
– Почему у вас с Кристофером такая большая разница в возрасте?
Джордан постарался придать своему тону самоочевидную легкость.
– Обычная история. Отец был красавцем без гроша в кармане и бесподобно играл в теннис. Мать Кристофера была девицей из богатой семьи и в теннис играла плохо. Они познакомились и полюбили друг друга. Но в определенных кругах бедность всегда считается пороком, из этих самых кругов и происходила его возлюбленная. Перед свадьбой ее родители заставили его подписать брачный контракт объемом в телефонный справочник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115