– Еще раз спасибо, – сказала она, выходя из магазина, но он уже направился к другой женщине и в ответ Джесс получила лишь небрежный жест.
* * *
– Просто не верится, что я могла поступить так, – бормотала Джесс, садясь на заднее сиденье такси желтого цвета. Могла ли она напрашиваться еще более откровенно? Почему ей просто не повесить на шею большую вывеску со словами: СКУЧАЮ И ОЧЕНЬ ПЕРЕЖИВАЮ ИЗ-ЗА ЭТОГО?
Такси было пропитано сигаретным дымом, хотя на видном месте спинки переднего сиденья была надпись с благодарностью пассажирам за то, что они не курят. Она назвала водителю адрес Управления медицинской экспертизы на улице Гаррисон и откинулась на поцарапанном и порванном виниловом сиденьи. «Возможно, в конце сезона мои новые сапожки будут выглядеть также», – подумала Джесс, проводя рукой по шершавой поверхности сиденья.
Что на нее нашло? Уже второй раз за последний месяц она почти позволила красивому незнакомцу увлечь себя. Неужели она не вынесла никакого урока из дела Эрики Барановски? На этот раз мужчина даже не любезничал с ней. Он предложил ей воды, конфетку и забавный анекдот в надежде получить свои комиссионные от продажи обуви. Он пытался задаться в ее кошелек, а не в штанишки, когда рассказал ей байку о голом бегуне. И она позволила ему сделать это без всякого сопротивления, согласившись купить самые дорогие из когда-либо сделанных сапог из искусственной кожи.
– Даже не из настоящей кожи, – отчитывала она себя, ковыряя пальцем в дырке, образовавшейся в дешевой обивке сиденья и похожей на большую открытую рану.
– Простите, – обратился к ней водитель. – Вы что-то сказали?
– Нет, ничего, просто так, – произнесла Джесс извиняющимся тоном. Клубок ее мыслей разматывался дальше. Опять разговариваю сама с собой. И это у меня в последние дни случается так часто, что вызывает тревогу.
Двести долларов за виниловые сапоги. Ну разве это не глупо?
Конечно, глупо, думала она. Это не вызывает сомнений, ясно, как день.
– Хороший сегодня день, – произнесла Джесс, стараясь прийти в себя.
– Простите?
– Я говорю, что приятно, опять выглянуло солнце.
Водитель ничего не сказал, просто пожал плечами. Оставшуюся часть пути до Управления медицинской экспертизы Джесс проехала в тишине, которая нарушалась лишь указаниями и треском в динамике обратной радиосвязи.
Управление медицинской экспертизы располагалось в неказистом трехэтажном здании в квартале, изобиловавшим такими же домами. Джесс расплатилась с водителем такси, вылезла из машины и живо зашагала к парадному входу, плотно укутавшись в пальто, чтобы не замерзнуть на холодной улице.
Андерсон Майкл, 35 лет, внезапно умер в результате автомобильной аварии, – процитировала Джесс по памяти прочитанную утром в газете похоронку, когда проходила через парадное фойе, направляясь к застекленной приемной. – Клеммонс Ирэн, умерла спокойно во сне на 102 году жизни, о ней тепло вспоминают соседи, жители Уисперинг Пайнс Лодж. Лоусон Дэвид, 33 года. Ушел в другой мир. По нему скорбят мать, отец, сестры и его собака. Приветствовали бы неограниченное количество цветов вместо привычных пожертвований.
Почему так получается, что одни люди едва переживают расцвет молодости, а другие держатся до второго столетия? Где же справедливость? – спрашивала себя Джесс. Какие тут могут быть вопросы, если она уже давно поставила крест на справедливости.
– Я хочу увидеть Хилари Bay, – сообщила она жующей жвачку молодой женщине в окошечко приемной.
Женщина, чьи распущенные каштановые волосы выглядели так, будто они нуждались в том, чтобы их вымыть, прикусила жвачку и набрала соответствующий добавочный номер.
– Она говорит, что вы пришли рано, – тут же известила секретарша Джесс, и в ее голосе прозвучал оттенок выговора. – Она выйдет к вам через несколько минут. Может быть, вы присядете...
– Спасибо. – Джесс не стала слушать окончание фразы, отошла от небольшой приемной к выцветшему коричневому дивану из вельвета, который стоял возле стены бежевого цвета, но не села на него. В этом здании ей ни на что не хотелось садиться. Более того, она и стояла-то здесь через силу. Джесс обняла себя руками, потерла бока в тщетном стремлении согреться.
Матеус Хосе, скоропостижно скончался на 54-м году жизни, оставил мать Альму, жену Розу и двоих детей, Паоло и Жино, – продолжала вспоминать Джесс похоронные объявления. – Нильсен Томас, гражданский служащий на пенсии, умер от сердечного приступа на 77-м году жизни. После г-на Нильсена остались жена Линда, сыновья Питер и Генри, невестки Рита и Сьюзан, внуки Лиза, Карен, Джонатан, Стефан и Джефри. Посетители приглашаются в течение всей недели в ритуальный центр Дж. Хэмфри.
Это не похоже на этих несчастных, которые обрели упокоение в Бут Хиллс, подумала Джесс, невольно воскрешая в воображении картину той же части морга, в которой находились ряды тяжелых выдвижных ящиков из металла, куда складывали невостребованные тела людей, личность которых не удалось установить. Единственными, кто посещал это место, были люди, подобные ей, люди, которые приходили туда в силу специфики своей работы или для выполнения необходимого обряда.
Дои Джон, черный мужчина, подозреваемый наркоделец, умер от огнестрельной раны в голову на 22-м году жизни; Дои Джейн, белая, удушена на 18-м году жизни и брошена бездыханной на берегу реки Чикаго; Дои Джон, белый мужчина, возможно, сутенер, умер от трех ножевых ран в грудь, возраст – 19 лет; Дои Джейн, черная женщина, наркоманка со стажем, на 28-м году жизни избита до смерти после изнасилования; Дои Джон...
– Джесс?
При звуке своего имени Джесс вздрогнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127