ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он видел, что Реммер несется вперед, закусив удила, и его не остановить, пока, защищаясь, он не выложит все до конца. Защищаясь от чужой вины.
— Нужно вспомнить, что тогда было. Версальский мир после сокрушительного разгрома в Первой мировой войне лишил нас национального достоинства. В стране царила страшная инфляция, массовая безработица. Мог ли народ отвергнуть человека, сулившего немцам вернуть национальную гордость и процветание! Он словно загипнотизировал всех — мы не раздумывая ринулись в омут его обещаний. Посмотрите старые фильмы, фотографии тех лет. Посмотрите на лица людей! Как обожали они своего фюрера! Они ловили каждое его слово, напрочь забыв, что перед ними малообразованный безумец...
Реммер умолк и как-то разом сник, словно вдруг забыл, о чем говорил, потерял ход мысли.
— Почему? — прошептал Маквей, как театральный суфлер. — Похоже, у нас урок истории, Манфред. Скажи правду. Почему вы впитали будто с молоком матери речи Гитлера? Как вы могли потерять голову и поверить бреду малообразованного безумца? Нельзя валить все на одного человека!
Глаза Реммера затравленно бегали, он зашел в своих высказываниях слишком далеко.
— Нацизм — это нечто большее, чем просто Гитлер, Манфред. — Маквей уже не был похож на деревенского старичка адвоката, его голос как бы проникал в подсознание Реммера, проникал все глубже, пробуждая новые образы. — Нацизм — это не только Гитлер, не только он...
Реммер молча смотрел в пол. Когда он снова поднял голову, в его глазах стоял ужас.
— Мы верили мифам... — пробормотал он. — Примитивные, они находили отклик в наших душах, они жили там в ожидании мистического вождя, чтобы снова пробудиться к новой жизни... Этим вождем стал Гитлер — и немцы по-прежнему готовы пойти за ним... Это уже было, Маквей, вспомни древнюю Пруссию и вспомни историю... Тевтонские рыцари, скачущие в тумане, в доспехах, с тяжелыми мечами в высоко поднятых руках в железных перчатках. Тяжелые удары копыт сотрясают землю. Завоеватели, сметающие все со своего пути... Правители. Воины. Наша земля. Наша судьба. Мы действительно выше всех. Раса господ. Чистокровные арийцы. Белокурые волосы, голубые глаза. — Реммер в упор смотрел на Маквея.
Наконец он замолчал, отвернулся, вытряхнул сигарету из пачки, перешел на другой конец комнаты и сел на диван — один. Протянул руку, пододвинул к себе пепельницу и уставился в пол. Он не затягивался, и сигарета впустую тлела в его пальцах, покрытых желтыми пятнами никотина. Дым тоненькой струйкой поднимался к потолку.
Глава 103
В сумрачной, предрассветной тишине Осборн лежал без сна, прислушиваясь к тяжелому дыханию Нобла с соседней кровати. Маквей и Реммер спали в другой комнате. Они легли в половине четвертого. Было уже без четверти шесть, а он так и не смог уснуть.
Все легли страшно расстроенные. Как пробить защитную броню вокруг Шолла? Разозленный Маквей задел за живое Реммера, бесцеремонно залез туда, куда посторонним вход запрещен... И получил тевтонских рыцарей, скачущих сквозь туман. Высокомерие. Безумная идея — провозгласить себя расой господ и раздавить всех на своем пути, чтобы утвердить свое превосходство. Все сказанное подходило к Шоллу, втайне манипулирующего убийцами и одновременно разыгрывающего доброго дядюшку при королях и президентах... С этим безумием им придется столкнуться, когда они встретятся с ним лицом к лицу. Но до этой встречи еще далеко.
Другое дело — Либаргер. Осборн был уверен, что он — центральная фигура во всем происходящем. Но как разузнать о его прошлом, как получить новые сведения, кроме тех скудных фактов, которыми их снабдила федеральная полиция? В списке приглашенных во дворец Шарлоттенбурга значится фамилия доктора Салеттла. Где он сейчас? Когда приедет? Откуда? Из Австрии, Германии или Швейцарии...
Осборн почувствовал, что за этого человека можно уцепиться, но как?
* * *
Когда Осборн вошел в комнату Маквея, тот уже встал и делал какие-то пометки в своем блокноте.
— Мы приняли за истину, что у Либаргера нет родственников? — с ходу спросил Осборн. — Так?
Маквей внимательно посмотрел на него.
— Что вы хотите этим сказать?
— Допустим, я австрийский врач, приехавший в Кармел, Калифорнию, к тяжелобольному пациенту. В течение семи месяцев я вкладываю весь свой опыт, чтобы восстановить его здоровье. Отношения наши становятся очень доверительными. Если у больного есть жена, брат, сын...
— ...он захотел бы, чтобы их известили, что с ним и где он находится, — договорил за него Маквей.
— Вот именно. Либаргер перенес инсульт. У него затруднена речь, ему трудно писать... Естественно, он просит доктора связаться с его родными. Что доктор и делает. Пусть не письмо — один телефонный звонок в две-три недели...
Реммер тоже проснулся и сидел в кровати, слушая их разговор.
— ...а были ли подобные звонки, можно выяснить через регистрационные книги телефонной компании.
* * *
Уже через час они получили факс от агента ФБР в Лос-Анджелесе Фреда Хенли.
Строка за строкой перечислялись все телефонные разговоры доктора Салеттла из больницы «Пало Колорадо» в Кармеле, Калифорния. Всего — семьсот тридцать два звонка. Хенли обвел красными кружками пятнадцать номеров — телефоны офисов Эрвина Шолла, разбросанных по всему миру. Большая часть остальных — местные, но были номера и австрийские, и швейцарские. Зафиксировано двадцать пять разговоров с кодом 49, то есть с Германией. Код 30 — Берлин.
Маквей отложил листки и посмотрел на Осборна.
— Вы молодчина, доктор. — Потом повернулся к Реммеру. — Это твой город. Что будем делать?
— То же, что и ребята из Лос-Анджелеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
— Нужно вспомнить, что тогда было. Версальский мир после сокрушительного разгрома в Первой мировой войне лишил нас национального достоинства. В стране царила страшная инфляция, массовая безработица. Мог ли народ отвергнуть человека, сулившего немцам вернуть национальную гордость и процветание! Он словно загипнотизировал всех — мы не раздумывая ринулись в омут его обещаний. Посмотрите старые фильмы, фотографии тех лет. Посмотрите на лица людей! Как обожали они своего фюрера! Они ловили каждое его слово, напрочь забыв, что перед ними малообразованный безумец...
Реммер умолк и как-то разом сник, словно вдруг забыл, о чем говорил, потерял ход мысли.
— Почему? — прошептал Маквей, как театральный суфлер. — Похоже, у нас урок истории, Манфред. Скажи правду. Почему вы впитали будто с молоком матери речи Гитлера? Как вы могли потерять голову и поверить бреду малообразованного безумца? Нельзя валить все на одного человека!
Глаза Реммера затравленно бегали, он зашел в своих высказываниях слишком далеко.
— Нацизм — это нечто большее, чем просто Гитлер, Манфред. — Маквей уже не был похож на деревенского старичка адвоката, его голос как бы проникал в подсознание Реммера, проникал все глубже, пробуждая новые образы. — Нацизм — это не только Гитлер, не только он...
Реммер молча смотрел в пол. Когда он снова поднял голову, в его глазах стоял ужас.
— Мы верили мифам... — пробормотал он. — Примитивные, они находили отклик в наших душах, они жили там в ожидании мистического вождя, чтобы снова пробудиться к новой жизни... Этим вождем стал Гитлер — и немцы по-прежнему готовы пойти за ним... Это уже было, Маквей, вспомни древнюю Пруссию и вспомни историю... Тевтонские рыцари, скачущие в тумане, в доспехах, с тяжелыми мечами в высоко поднятых руках в железных перчатках. Тяжелые удары копыт сотрясают землю. Завоеватели, сметающие все со своего пути... Правители. Воины. Наша земля. Наша судьба. Мы действительно выше всех. Раса господ. Чистокровные арийцы. Белокурые волосы, голубые глаза. — Реммер в упор смотрел на Маквея.
Наконец он замолчал, отвернулся, вытряхнул сигарету из пачки, перешел на другой конец комнаты и сел на диван — один. Протянул руку, пододвинул к себе пепельницу и уставился в пол. Он не затягивался, и сигарета впустую тлела в его пальцах, покрытых желтыми пятнами никотина. Дым тоненькой струйкой поднимался к потолку.
Глава 103
В сумрачной, предрассветной тишине Осборн лежал без сна, прислушиваясь к тяжелому дыханию Нобла с соседней кровати. Маквей и Реммер спали в другой комнате. Они легли в половине четвертого. Было уже без четверти шесть, а он так и не смог уснуть.
Все легли страшно расстроенные. Как пробить защитную броню вокруг Шолла? Разозленный Маквей задел за живое Реммера, бесцеремонно залез туда, куда посторонним вход запрещен... И получил тевтонских рыцарей, скачущих сквозь туман. Высокомерие. Безумная идея — провозгласить себя расой господ и раздавить всех на своем пути, чтобы утвердить свое превосходство. Все сказанное подходило к Шоллу, втайне манипулирующего убийцами и одновременно разыгрывающего доброго дядюшку при королях и президентах... С этим безумием им придется столкнуться, когда они встретятся с ним лицом к лицу. Но до этой встречи еще далеко.
Другое дело — Либаргер. Осборн был уверен, что он — центральная фигура во всем происходящем. Но как разузнать о его прошлом, как получить новые сведения, кроме тех скудных фактов, которыми их снабдила федеральная полиция? В списке приглашенных во дворец Шарлоттенбурга значится фамилия доктора Салеттла. Где он сейчас? Когда приедет? Откуда? Из Австрии, Германии или Швейцарии...
Осборн почувствовал, что за этого человека можно уцепиться, но как?
* * *
Когда Осборн вошел в комнату Маквея, тот уже встал и делал какие-то пометки в своем блокноте.
— Мы приняли за истину, что у Либаргера нет родственников? — с ходу спросил Осборн. — Так?
Маквей внимательно посмотрел на него.
— Что вы хотите этим сказать?
— Допустим, я австрийский врач, приехавший в Кармел, Калифорнию, к тяжелобольному пациенту. В течение семи месяцев я вкладываю весь свой опыт, чтобы восстановить его здоровье. Отношения наши становятся очень доверительными. Если у больного есть жена, брат, сын...
— ...он захотел бы, чтобы их известили, что с ним и где он находится, — договорил за него Маквей.
— Вот именно. Либаргер перенес инсульт. У него затруднена речь, ему трудно писать... Естественно, он просит доктора связаться с его родными. Что доктор и делает. Пусть не письмо — один телефонный звонок в две-три недели...
Реммер тоже проснулся и сидел в кровати, слушая их разговор.
— ...а были ли подобные звонки, можно выяснить через регистрационные книги телефонной компании.
* * *
Уже через час они получили факс от агента ФБР в Лос-Анджелесе Фреда Хенли.
Строка за строкой перечислялись все телефонные разговоры доктора Салеттла из больницы «Пало Колорадо» в Кармеле, Калифорния. Всего — семьсот тридцать два звонка. Хенли обвел красными кружками пятнадцать номеров — телефоны офисов Эрвина Шолла, разбросанных по всему миру. Большая часть остальных — местные, но были номера и австрийские, и швейцарские. Зафиксировано двадцать пять разговоров с кодом 49, то есть с Германией. Код 30 — Берлин.
Маквей отложил листки и посмотрел на Осборна.
— Вы молодчина, доктор. — Потом повернулся к Реммеру. — Это твой город. Что будем делать?
— То же, что и ребята из Лос-Анджелеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192