– Герман Стен. Муж Патриции Эган.
Мое имя как будто ничего особенного ему не говорило.
– А кто это?
– Патриция Эган.
Парк вновь занялся своим подбородком.
– Ах да, Патриция Эган! – На его лице было так мало растительности, что я с трудом удерживался от того, чтобы не выхватить у него бритву и не покончить таким образом с его бритьем. – Это та девица, которая не оценила того, что для нее сделали. Та девица, которая удрала от нас десять лет назад. Это та, о которой пишут во всех газетах, что она прикончила своего любовника.
Он бросил на меня взгляд поверх бритвы и спросил:
– Как вы сказали вас зовут?
– Стен, Герман Стен.
Парк неожиданно засуетился. Он молниеносно сложил бритву и сунул ее в карман.
– Господи! Выходит, вы бывший детектив, который убил вчера человека? Да? Вы действительно подходящая пара для Пат!
Он прополоскал губку, которой протирал свой порез, и снял ею мыло с лица.
– И что вам от меня надо, Стен?
Под плешивым черепом находились розовые щеки и глупое лицо. Чтобы разговор пошел поживее, мне пришлось вытащить из кобуры свой револьвер.
– Мне нужны кой-какие сведения.
– О чем?
– Для начала о Реге Хоплоне. По моему мнению, именно он организовал этот удар и финансировал его. Вероятно, он приходил к вам, чтобы получить информацию о Пат. А так как вы грязный негодяй и тому же жадный до безумия, то наверняка выговорили себе недурной кусок пирога.
– Вы сошли с ума!
Я приблизился к нему и закатил хорошую пощечину, ощутив при этом настоящее удовольствие.
– Нет, я не сумасшедший. Ты у меня заговоришь, сукин сын! Что именно Хоплон хотел узнать о Пат? Говори, пока есть чем говорить, иначе я отрежу тебе язык и заставлю проглотить его!
Лицо Парка все больше розовело, и он все больше походил на поросенка с двумя маленькими отверстиями вместо глаз. Но он продолжал упорствовать!
– Я не понимаю, о чем вы говорите!
Я переложил револьвер из правой руки в левую и сжал кулак.
– Придется освежить твою память...
Он стал совсем маленьким и прижался к стене. Я уже размахнулся, чтобы от души врезать ему, но вдруг он резко повернулся на каблуках: дверь в комнату отворилась и на пороге возникла Мира, очень светлая и красивая, вместе с Регом Хоплоном.
– Наконец-то, – сказала она, – наконец-то, вы все-таки здесь. Мы поджидали вас, начиная со вчерашнего вечера, мистер Стен, с того печального момента, как вы покинули меня. Я могу вам сказать одну интересную вещь.
– Какую?
– Для человека, у которого репутация активного человека, вы действительно очень активны.
Я взглянул на нее и покачал головой.
– Не такой уж я активный, моя цыпочка, и никогда не претендовал на это. Мне приходится делать свои дела не так, как хотелось бы.
– Что вы хотите этим сказать? – не поняла Мира.
– Он хочет сказать, что у него нет возможности отплатить нам с лихвой, то есть воспользоваться силой, – заметил Хоплон.
Мира сделала вид, что находит все это очень забавным.
– Мне пришлось многое выдержать, но, учитывая то, что это принесет нам, можно вытерпеть и больше.
Она уселась на край кровати, закинув ногу на ногу и не смущаясь тем, что она при этом показывает.
– Вот так вы совершенно в своем амплуа. Не дальше как сегодня утром я подумал о том, какое ваше настоящее ремесло. У вас всего в избытке, моя курочка, когда дело идет о раздевании и об игре с застежкой-молнией.
Мира закурила сигарету.
– Мне кажется, что вы были вполне удовлетворены моей техникой, да и сами порядочно попотели. Все это зарегистрировано капитаном Пурвисом, и это неоспоримо.
– Возможно, что вам пришлось один или два раза действовать не совсем удачно, – заявил я.
– Ну так что ж, – вмешался Рег Хоплон, – это потому, что вы вынудили нас действовать необдуманно. Вы просто болван, Герман! А женщин в базарный день по копейке за дюжину. Вам надо было оставить Пат в покое и выкручиваться самому. Тогда бы вы не очутились в том положении, в каком пребываете сейчас.
Правая рука Рега находилась в кармане пиджака. Дуло револьвера выпячивалось круглой дырочкой. Что же будет дальше? Я держал свой револьвер наготове.
– В чем дело, Рег?
– В деньгах.
Мира с удовольствием выпустила клуб дыма.
– Теперь он в наших руках, – промолвила она. – Что мы с ним сделаем?
Хоплон ответил как уже о безусловно решенном деле:
– Мне кажется, мы отправим его в тень. – Он повернулся к Парку. – У вас есть тут маленькая, спокойная и непосещаемая комнатка?
Парк довольно прошипел у меня за спиной:
– У меня их несколько. Но почему бы не оставить его здесь? По крайней мере, тут его никто не найдет.
– Отличная идея! – поддержала его Мира.
Хоплон продолжал, как будто меня здесь не было:
– Даже его товарищи по бригаде уверены, что он прикончил Симона. Его жену обвиняют в убийстве. В настоящий момент он является объектом такой охоты, какой Нью-Йорк не видел уже лет двадцать. Что он может предпринять, этот слюнтяй? Что бы вы сделали на его месте?
– Утопилась бы в нужнике, – улыбнулась Мира своей шутке.
Хоплон был весьма доволен и продолжал развивать свои скудные мысли.
– Сегодня вечером или завтра рано утром, когда атмосфера немного разрядится, я вернусь с Беном или каким-нибудь другим парнем. А как обрадуется инспектор Греди, когда какой-нибудь флик, заглянув в стоящую не на месте машину, обнаружит Большого Германа с пулей во лбу и держащим в правой руке револьвер, из которого он застрелился, мучаясь угрызениями совести.
– Неплохо придумано, – хищно улыбнулась Мира.
Мне надоел их диалог.
– Во всем этом есть небольшая неточность, Рег, – заметил я.
– Какая?
– Я могу ее указать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44