Абсолютно ясно, что преступление не было преднамеренным. Он попытается доказать, что у меня и мысли не было, что она может заинтересоваться другим мужчиной, а тем более спать с ним...
Дым сигареты разъедал Хенсону горло. Он бы очень хотел так же спокойно обдумать и обсудить предъявленное ему обвинение. Что бы он ни утверждал по поводу убийства Коннорса, против него будет выдвинуто еще одно обвинение – в убийстве жены. И это обвинение будет подкреплено тем обстоятельством, что он убежал с Вандой. Все единодушно придут к заключению о предумышленном убийстве и ему будет грозить электрический стул. Сейчас он действительно находится в конце своего жизненного пути.
Хенсон никак не мог понять, почему его обвинили в краже денег. Он и Джек Хелл были единственными лицами, которые имели доступ к сейфу. Только им была известна комбинация цифр и букв. Он хорошо помнил, что захлопнул тяжелую дверь и разрушил комбинацию цифр, когда забрал свои деньги из сейфа.
У Хелла не было никакого интереса обкрадывать самого себя. Что касается его самого – он точно не брал денег.
И вдруг ему в голову пришла гнусная мысль – Ванда! Ванда, которую он оставил дома покрасить волосы, пока он ездил домой за вещами... И Ванда не только знала комбинацию цифр, но у нее также был ключ от конторы.
Кстати, что она сказала в тот вечер в Чикаго, когда он уезжал за вещами? У нее был неуверенный вид. О чем же он ее спросил? Все, вспомнил! На его вопрос Ванда ответила: «Ничего, я думаю, что справлюсь одна. Но ведь в сущности, сейчас не поздно и...» И что же? «Я бы очень хотела, чтобы вы мне помогли и составили компанию на час или два».
В мозгу Хенсона эта гнусная мысль обрела реальность. Он вспомнил теперь, что произошло у Ванды. Но что случилось в конторе, пока он лежал в объятиях Ванды?
Он попытался рассуждать последовательно. Забирая свои деньги, он не открывал основного отделения сейфа. Те семьсот тысяч долларов, вероятно, уже были украдены... Скорее всего, они исчезли тогда, когда он находился у Ванды.
Ранним утром кто-то, безразлично кто, вполне мог воспользоваться единственным работающим в это время лифтом. Кто-то, у кого имелся ключ от конторы... И если ему была известна комбинация, открывающая сейф, то дело было сделано.
Хенсон вспомнил о прошедших трех неделях. Беременность Ванды могла быть такой же выдумкой, как билет в несуществующий театр. Если бы все пошло удачно, в конечном счете она оказалась бы неплохо обеспеченной. Но даже если обнаружится, что беременности не было, она всегда сможет сказать, что ошиблась. Такие вещи случаются с женщинами. Она ничем не рисковала. Она всегда может поклясться, что, несмотря на свое тюремное прошлое, она ничего не знала об исчезновении денег. А свои сбережения она решила взять из банка, чтобы убежать с женатым человеком. Это тоже происходило и происходит со многими женщинами.
Воображение Хенсона разыгралось.
Ванду, самое большее, могли обвинить в том, что она не сообщила о двух убийствах и краже. Но она может утверждать, и следствие убедится в правильности ее сообщения, что Коннорс был жив, когда Хенсон уводил его от нее... И если она не знала об исчезновении семисот тысяч долларов, то, следовательно, и не могла быть соучастницей в воровстве. А с ее очками и скромной прической ей, безусловно, поверят.
Для любого судьи – мужчины или женщины – она предстанет жертвой: бедная хорошенькая девушка похищена своим патроном, прожигателем жизни, который зарабатывал двадцать четыре тысячи в год и жил в великолепном доме.
Гарсиа отвлек Хенсона от его мыслей.
– Судя по выражению вашего лица, вы размышляете о чем-то не очень приятном.
– Вы угадали, – признался Хенсон. – Не могу ли я попросить у вас табачку и листочек бумажки?
– С удовольствием. Но позвольте... вероятно, сеньор уже давно не скручивал себе сигареты. – Гарсиа опытной рукой быстро скрутил сигарету. – Пожалуйста, прошу вас!
– Грациас, – пробурчал Хенсон и, взяв сигарету, с наслаждением закурил.
Ванда провела шесть месяцев в исправительных лагерях. В тех местах девушки из хороших семей не встречаются. Она вела правильную жизнь в течение четырех лет... Но, возможно, она просто поджидала подходящего случая. И она его нашла.
Несмотря на то что жильцы дома, где жила Ванда, уверяли лейтенанта Эгана, что она не принимала у себя мужчин, это могло оказаться и неправдой. В Чикаго существует множество отелей, где можно переспать с кем угодно.
А если Ванда все же имела любовника, и они оба поджидали подходящего случая?
Может, Том Коннорс и оказался их жертвой? Ведь было совершенно ясно, что по выходе из тюрьмы он станет разыскивать Ванду. Возможно, она оглушила его одна, а может, и с помощью любовника...
После того как Ванда позвонила Хенсону, любовник мог очень легко проследовать за ним до Линкольн-парка и потом разрядить свой револьвер в грудь Коннорса. А Хенсону была предназначена роль наивного дурачка.
Он упрямо рылся в своих воспоминаниях.
Ведь это Ванда первая заговорила о бегстве. Сделала вид, что беспокоится о нем. Он вспомнил слова, сказанные ему Вандой в тот вечер, когда она позвонила ему и попросила об услуге.
«Я поняла, что сделала плохо, позвонив вам. Я скажу полиции всю правду, но поверит ли мне она? А журналисты? Вы ведь знаете, как у них всегда работают мозги. Они верят, что все начальники спят со своими секретаршами, если те молоды и недурны собой. Вы это отлично знаете. Им приходится соглашаться на это, если они хотят сохранить свое место».
Хенсон машинально докуривал сигарету, которую скрутил ему Гарсиа.
И вот, пожалуйста! С этого момента он вел себя как баран, которого ведут на кастрацию, а Ванда и ее любовник только дергани за ниточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45