В углу комнаты стол и несколько стульев образовывали замкнутое пространство, закрытое сверху старым ковром. Оттуда доносилось беспрерывное повизгивание. Щенки. Неудивительно, что в комнате стоял такой запах. Пока она возилась на кухне, я решил взглянуть на щенков. Подошел и откинул край ковра. Оказалось, это не щенки. Дети. Ее дети. Близнецы, мальчик и девочка, месяцев по шесть. Они ворочались в своем собственном дерьме. Ни пеленок, ничего. Она кормила их печеньем, а молоко наливала в миску, как животным. Это, мистер Иисус Легавый, и есть наркокультура, которой она так гордилась. Великий наркоэксперимент. Поэтому не говорите мне о желании изменить мир. Я воюю с наркотиками потому, что я их ненавижу. И любой из сотрудников УБН может, вам рассказать нечто подобное. А если я люблю поесть, то это еще не значит, что я дешевка.
– Извините.
– Вы прощены. Итак, что я могу для вас сделать? Давайте не будем ходить вокруг да около.
– Я думаю изменить правила ведения борьбы. Сделать как у вас.
– Сложно. Это не соответствует вашим традициям честной игры.
– Наша империя была создана не в честной игре. Поэтому мы ее и потеряли.
Пентанзи усмехнулся:
– Расскажите мне о ваших планах.
– Насколько вы понимаете, это пока только мысли, а не план активных действий. Но все же. Скажем, я ищу консультанта. Такого, который знает правила вашей игры.
Подошел официант, чтобы сменить блюда, и Пентанзи завел речь о еде. Когда они остались одни, он снова вернулся к теме.
– Это опасная авантюра.
– У меня нет выбора.
– Выбор всегда есть.
– Но не тогда, когда ситуация выходит из-под контроля.
– Вы понимаете, что, беседуя со мной, вы как бы говорите со всей администрацией Соединенных Штатов?
Соулсон заметил, что американец сказал «как бы».
– Именно поэтому я хотел, чтобы все осталось между нами.
– У вас есть кто-нибудь на примете, кто мог бы помочь вам в этой маленькой шалости?
– Пока нет, – солгал Соулсон.
– Вы хотите, чтобы я вам предложил кого-нибудь?
– Нет. Я просто хотел знать ваше мнение и получить информацию, которая могла бы мне помочь.
– Мы делали такие вещи. Секретная операция. Но она может рикошетом ударить по вас.
– Значит, по-вашему, мне не следует делать этого?
– Я так не говорил. Только предупредил, что секретная операция может рикошетом ударить по вас же.
– А она может сработать?
– Да, может. Вы уже решились?
– Пока нет.
– Чем я могу помочь?
– У ваших людей должна быть информация о положении в Манчестере.
– Я уже сказал. Мы здесь для того, чтобы поддерживать связь и давать советы... если попросят.
– Что вам известно о Манчестере?
– Только слухи. Манчестер – это ворота для колумбийцев. Уже давно и особенно сейчас, когда мы постепенно вытесняем их из Северной Америки, они пытаются обосноваться в Европе. Здесь они имеют большую прибыль от продажи наркотиков. У вас не только автомобили и видеомагнитофоны дорогие. Кокаин здесь тоже стоит дорого. Кроме того, не будем забывать о героине и о том, откуда он приходит. Ваш город является распределительным центром как для колумбийцев, так и для азиатов. У вас ведь живет много китайцев.
– К 1997 году, когда Гонконг будет передан Китаю, положение еще более осложнится.
– Знаете ли вы, что в Гонконге проживает около полумиллиона членов Триад?
– Так много?
– Да, черт возьми. Все пытаются сбежать оттуда к девяносто седьмому году. Банды Триад так же опасны, как и колумбийцы. И это совсем не новость. В Штатах Триад используют вьетнамские банды. К счастью, их у вас пока нет. Или ямайские.
– У нас есть свои, – вставил Соулсон, имея в виду ямайские группировки, контролирующие в Лондоне торговлю героином. – Только мафии не хватает.
– Э, иногда мне хочется, чтобы у нас еще существовала мафия. С тех пор как Джон Готти ушел со сцены, «Коза Ностра» мечется, как курица без головы. – Готти, известный как Дон Тефлон, а после тюремного заключения как Дон Велкро, был последним выдающимся «крестным отцом» в Нью-Йорке. – Мафия сейчас – второразрядная организация. Многолетняя легкая жизнь размягчила ее. С ней намного проще иметь дело. У мафиози была своя этика, у этих же выскочек нет ничего подобного. Но вернемся к вашим проблемам. По сообщениям наших источников, Манчестер превращается в новый центр наркобизнеса. Здесь разворачивается борьба.
– Вы сказали, что это слухи, – заметил Соулсон.
– Так считают ваши люди в Лондоне. Они, словно страусы, прячут голову в песок. Я вам говорю, Манчестер – стартовая площадка для развертывания крупной кампании.
– Поможет ли нам УБН?
– Нет. Ни официально, ни неофициально. Мы не желаем быть втянутыми в политический скандал с вашим министерством внутренних дел. Понимаете, мы намерены бороться против поставщиков и дельцов, а не друг против друга. – Пентанзи помолчал. – Я предоставлю вам любую информацию, включая имена, которая для вас может быть полезна. Только если вы решитесь на какие-то действия.
– Спасибо.
– Но только в частном порядке. Рискую я, а не УБН.
– Почему?
– Потому что мы противостоим одной и той же публике. Ваш враг – мой враг. Мы должны разработать систему связи.
– Я ценю это. – Соулсон догадывался, что Пентанзи будет помогать только в рамках директив из Вашингтона. Это означало, что, скорее всего, он сообщит об их встрече. Полицейский вдруг испугался: глупо было с его стороны ее организовывать.
– До сих пор вы смотрели на это дело изнутри и видели только мелких жуликов и грошовые партии наркотиков. Если вы хотите покончить с этим, вам нужно расширить свой кругозор. Это отнюдь не местная проблема, а глобальная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146