– Новый Джеймс Бонд? Что, правда?
– Прошу вас, – напомнил я, выказывая нервозность спешки. Что удалось мне без труда, поскольку по его реакции можно было догадаться, что я наткнулся со своей историей прямо на фана, который, возможно, знал о фильмах бондианы в сто раз больше меня. – Если случится хоть малейшая утечка информации, я потеряю работу.
– Скажите, кто играет Бонда?
– А вы как думаете?
– Не иначе как Пирс Броснан, а?
Это имя мне ни о чём не говорило, но я поднял брови.
– Это вы сказали, не я.
– И он сейчас в Стокгольме? Сейчас, в эту минуту?
– А как же, – кивнул я и воспользовался моментом его замешательства, чтобы зацепиться. – Но мы столкнулись с одной проблемой, и я надеюсь, что вы сможете нас выручить. Честно говоря, если нет, то все наши съёмки окажутся под угрозой.
– Я? – Он не мог опомниться от счастья. – Я должен выручить Джеймса Бонда?
Откровенно говоря, он жил в другом мире несколько дальше, чем мне было удобно. Я кивнул.
– Видите ли, проблема в том, что когда в Штатах грузили на корабль реквизит, забыли одну машину. – Я указал в окно на мой тёмно-красный горбатый автомобильчик. – Мы наспех купили тут подходящую колымагу, но на нее надо нанести соответствующую надпись – и сегодня к двенадцати часам она должна быть готова к съёмкам.
Мой собеседник замер.
– И на этой машине будет ездить мистер Бонд?
– Он самый.
– Скажите, что надо написать.
Я сказал, что мне нужно. Он тут же сорвался с места так, будто судьба свободного мира висела на волоске, и скликал всех своих людей:
– Бросайте всё! Срочное дело.
На работу не ушло и получаса.
– Вы могли бы выслать счёт на адрес, указанный в моей карточке? – спросил я, в высшей степени довольный видом моей «тойоты».
Хозяин отмахнулся.
– Ах, что там, я не хочу брать за это деньги. – Глаза у него блестели. – Но было бы здорово, если бы вы смогли организовать для меня автограф Пирса Броснана.
– Ну, разумеется, – сказал я и взял в руки шариковую ручку. – Дайте мне вашу визитку. Я позабочусь о том, чтобы вы получили не только автограф, но и приглашение на премьерный показ, как только начнётся прокат фильма в Швеции.
– Правда? Ох ты, чёрт! Неужто на премьеру приедет и Пирс Броснан?
– Держу пари, что он захочет пожать вам руку, – сказал я, отчего он чуть не лишился рассудка. Он проводил меня буквально со слезами на глазах, и когда я уезжал, махал мне вслед, пока я не скрылся из виду.
Не устаю удивляться магии визитных карточек.
Глава 32
Было двенадцать тридцать, когда я добрался до Сундберга. Усталое шведское зимнее солнце уже снова клонилось к закату, когда я припарковался перед владением семьи Андерсон, отдельного дома, выкрашенного в светло-коричневый цвет, с двумя трубами. Он был обращен фронтоном к улице, с двумя окнами на втором этаже и широкой тёмной дверью внизу, отчего фасад слегка смахивал на удивлённое лицо. На крыше лежал снег, а за домом росла старая кривая сосна.
Тайные надсмотрщики Ганса-Улофа несомненно наблюдали откуда-нибудь, но у них не было никаких оснований принять меня за кого-то другого, а не за техника по отопительным системам, который выезжал по срочным вызовам, о чем и гласила новая надпись на моей машине.
Не успел я выйти, как Ганс-Улоф открыл дверь с таким взглядом, будто видел меня впервые в жизни. По дороге сюда я звонил ему и проинструктировал, и он играл свою роль на удивление хорошо.
– Ну наконец-то! – воскликнул он. Это звучало с правдоподобным раздражением. – Мне сказали, что вы приедете в одиннадцать. А тут уже и двенадцать давно минуло.
Ну хорошо, я тоже могу не хуже.
– Задержался у предыдущего клиента, – оправдался я. – Тут трудно рассчитать.
Мы вошли внутрь. Дом показался мне мрачнее, чем в мое последнее посещение. Тогда ещё жива была Инга. Теперь все стены были увешаны её фотографиями в рамочках – то были увеличенные снимки из отпуска, на которых она смеялась или корчила рожи. Больно было снова видеть её.
Нет, стоп! Я вгляделся. На некоторых фотографиях была вроде как не Инга. Она выглядела… слишком юной?!
– Кристина! – беззвучно спросил я, указывая на группу снимков. Ганс-Улоф кивнул, и губы его скривились.
Кристина. Невероятно, как она похожа на мать. Мне стало вдвойне нестерпимо представлять её в руках преступников. Как будто к страху за племянницу добавилась ещё и тоска по моей утраченной сестре. Я почувствовал, что челюсть у меня дрожит. От ярости, должно быть.
Я отступил от стены и попытался взять себя в руки. Пока я не обследовал дом, мы с Гансом-Улофом должны были исходить из того, что его наблюдатели не только все слышат, что говорится внутри, но могут и видеть всё происходящее.
– На моей заявке значится: «Шумы в отопительной системе», – сказал я, изображая скучающе-профессиональный тон. – Что вы имели в виду?
Ганс-Улоф угрюмо кивнул.
– Днем ещё не так, но ночью я начинаю сходить от этого с ума, – сказал он, и невозможно было поверить, что этот диалог я шёпотом продиктовал ему наспех всего час назад. Наоборот, если бы кто-то его при этом видел, то поверил бы, что эта проблема терзает его уже много дней. – Слышите? Шипит и потрескивает? Как будто дом того и гляди начнёт рассыпаться.
Я оглядел немые, тихие стены, размышляя, где бы я сам спрятал жучки, если бы мне пришлось это делать. Я не мог надивиться, насколько Ганс-Улоф преобразил мои скупые указания. Прямо-таки хотелось, чтобы эту сцену кто-то наблюдал, а то пропадает втуне такой актёрский талант.
– Да, теперь слышу, – подтвердил я. – Хм-м. Сколько же лет этому дому?
– Я думаю, он был построен году в 1960-м.
– Ясно. Итак, скажу вам сразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151