— Давайте прямо сейчас от него и избавимся.— А ты нормально себя чувствуешь? А то можешь просто посидеть, посмотреть.— Я думаю, это мы должны сделать все вместе. Только без Мэгги.— Ну что ж, похоже, большинство за дематериализацию, — подвел итог Сэм, снова расставляя стулья вокруг стола. — Не скажу, что согласен с вашим вердиктом, но я его понимаю. И если мы перестаем функционировать в качестве группы, мы перестаем функционировать вовсе.— Если хочешь, попытайся нас отговорить, — сказал Роджер, жестом подтвердив свою готовность выслушать аргументы.Сэм покачал головой:— Пожалуй, не стану. Нас всех потрясла смерть Мэгги. Наверное, будет лучше, если те из нас, кто захочет потом принять в этом участие, начнут все заново.— Сэм, можно я скажу?— Конечно, Барри. Говорите.— Ничего, если мы поставим стул, на котором сидела Мэгги, на его место возле стола?Сэм оглядел всю группу, но по лицам людей можно было прочесть только, что они с напряжением ждут ответа.— А что нам это даст, Барри?Барри пожал плечами и слегка смутился.— Не знаю... Может быть, группа станет... более полной.Сэм задумался. Все молчали. Наконец он сказал:— Почему бы и нет?Пит взял лишний стул и поставил на то место, где обычно сидела Мэгги. Все расселись за столом. Барри инстинктивно положил руки на крышку; Дрю последовала его примеру, а за ней и все остальные.— Для этого нет формулы, — сказал Сэм. — Просто каждый должен твердо и ясно сказать себе, что мы придумали Адама, и теперь эксперимент окончен. Мы знаем, что отчасти он удался, — по крайней мере мы доказали, что овеществленная мысль может так или иначе себя проявлять. Но Адам принадлежит всем нам, в нем есть частица каждого из нас, и теперь каждый забирает эту частицу обратно. Мы разбираем конструкцию, которую сами собрали. Наши мысли об Адаме больше не являются общими; теперь у нас есть только индивидуальные воспоминания о нем. Со временем они потускнеют. Они уже сейчас начинают тускнеть. Адам был иллюзией. Игрой ума. Но она закончилась.Наступило долгое молчание. Дрю закрыла глаза, Барри тоже — хотя, может быть, он просто смотрел вниз, на свои руки. Роджер уставился на стол, Уорд — тоже. Сэм смотрел куда-то вперед. Проследив его взгляд, Джоанна увидела красные огоньки, которые говорили о том, что камеры и звукозаписывающие устройства включены. Дрю нарушила тишину.— Это не поможет, — произнесла она ровным монотонным голосом.Все обернулись к ней. Она не открывала глаз.— Почему вы так говорите, Дрю? — спросил Сэм.Она подняла веки и посмотрела ему прямо в глаза.— Потому что он — часть нас самих. Как ребенок. Ты создаешь детей из того, что ты есть, а потом они становятся собой. Но что бы ни случилось, они никогда не покинут тебя совсем.Лицо ее исказилось от непереносимого страдания. Она начала тихо плакать, словно скорбь, что годами хранилась в глубине ее сердца, теперь выходила наружу. Барри обнял ее и попытался успокоить, но она зарыдала еще горше.Остальные беспомощно смотрели на нее, смущенные и расстроенные ее горем. Пит отвернулся и уставился на свои руки.— Не надо, Дрю, — сказал он сдавленным от напряжения голосом. — Ты его возвращаешь. Перестань.Как будто правда его чуть слышных слов вернула ей разум, Дрю закивала и взяла из рук мужа носовой платок. Промокнув глаза и высморкавшись, она быстро успокоилась.— Простите... Уже все хорошо...— Одна Дрю не может его вернуть, — сказал Сэм. — Все остальные его уже разрушили. Он уже ушел.Обе лампы на потолке взорвались, осыпав всех дождем искр и осколков стекла. В наступившей темноте раздались испуганные крики, и откуда ни возьмись налетел ужасный ветер, будто стены растаяли, и комната перенеслась на ледяную вершину горы. Завывание ветра превратилось в жуткий рев, который не мог быть порожден стихией. Ревел ли то человек или зверь — но этот звук заставил Джоанну испугаться за то, о чем в жизни она никогда не задумывалась. Он заставил ее дрожать за свою бессмертную душу. В тот миг она точно знала, что среди них появилось нечто чужое и злое. Что это было, она не смогла бы ни назвать, ни описать, знала только, что это ужаснее, чем сама смерть.Так же внезапно все стихло. Слышались только вздохи и причитания перепуганных участников эксперимента. Сама Джоанна вроде бы не пострадала, но обнаружила, что стоит на четвереньках, но как так вышло, не знает.— Джоанна, где ты? — раздался голос Сэма где-то рядом.— Здесь, — она протянула в темноте руку и кого-то нащупала. Кто это был, она не поняла, но он с ужасом отпрянул от ее прикосновения. — Сэм, ты где?— Пытаюсь найти дверь.Послышалось царапанье, затем стук по металлу и, наконец, лязганье дверной ручки.Дверь распахнулась, и в подвал проник слабый свет с верхнего этажа. Сэм зажег в коридоре лампочку, и перед глазами Джоанны предстала картина разгрома.Стол, за которым они сидели, валялся у стены, и одна ножка у него была сломана. Все стулья были разбиты. В углу скорчился Роджер Фуллертон. Дрю сжалась в комок, а Барри закрывал ее своим телом. Райли лежал на спине, раскинув руки, словно его повалил и прижал к полу невидимый борец. Пит пытался подняться с кучи разбитой аппаратуры, починить которую уже явно не было никакой возможности.Сэм подошел к Джоанне и поставил ее на ноги.— Ты цела?Джоанна хотела ответить, но язык ее не слушался. Тогда она просто кивнула. Только теперь, когда Сэм ее обнял, она почувствовала, что вся дрожит.— Все уже позади, — прошептал Сэм. — Давай поможем остальным.Он помог встать Роджеру, а Джоанна протянула руку Барри и Дрю. Потом Сэм с Роджером вместе подняли Уорда. Все пережили шок, но физически никто не пострадал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92