А что касается
рухнувшей колонны и статуи, про них вообще можно было бы забыть -
зелень скрыла бы их окончательно.
Рози нисколько не интересовал фон; все ее внимание
сосредоточилось на центральной фигуре картины. На вершине холма,
повернувшись к развалинам храма так, что все, кто смотрел на полотно,
мог видеть только ее спину, стояла женщина Ее светлые волосы были
заплетены в косу. От предплечья ее изящной руки - правой - исходило
яркое золотое сияние. Левую руку она подняла, и, хотя точно сказать
было невозможно, зритель догадывался, что она прикрывает глаза от
солнца. Весьма странно, если вспомнить о мрачном предгрозовом небе,
однако, похоже, женщина подняла левую руку именно для того, чтобы
прикрыть глаза. На ней было короткое, живого красно-пурпурного цвета
платье - тога, отметила Рози - оставлявшее одно плечо обнаженным.
Сказать что-то о ее обуви не представлялось возможным, ибо трава, в
которой она стояла, доходила почти до колен, как раз до того места,
где заканчивалась тога.
- Куда бы вы ее причислили? - спросил Штайнер, обращаясь к Робби.
- К классицизму? Неоклассицизму?
- Я бы отнес ее к разряду плохих картин, - ответил Робби,
усмехаясь, - но мне кажется, я понимаю, почему она произвела такое
впечатление на эту женщину. В ней на удивление много чувства.
Составные {элементы}, возможно, классические - вроде тех, что мы
находим на старых стальных гравюрах, - но ощущение явно готическое. И
потом тот факт, что главный персонаж повернут к зрителю спиной... Я
нахожу это чрезвычайно странным, В целом... не могу сказать, что эта
молодая женщина выбрала самую лучшую картину в твоей лавке древностей,
Билл, но я уверен, она выбрала самую {своеобразную}.
Рози же, как и прежде, почти не слышала их разговора. С каждой
минутой она открывала в картине все новые и новые детали, пленявшие ее
воображение. Например, темно-фиолетовая тесемка на талии женщины в тон
каймы, идущей по краю тоги, и едва проглядывающие очертания левой
груди. Пусть мужчины обмениваются себе учеными суждениями. Картина
просто замечательная. Она чувствовала, что может смотреть на нее
часами напролет, не отрываясь, и когда у нее появится свой дом, она,
пожалуй, будет иногда делать именно так.
- Ни названия, ни подписи, - заметил Штайчер. - Впрочем...
Он перевернул картину. На обратной ее стороне открылись два
выведенных углем слова, написанные мягкими, слегка расплывчатыми
печатными буквами; "МАРЕНОВАЯ РОЗА".
- Ну вот, - с сомнением в голосе произнес он, - {мы} и узнали имя
автора. Хотя я бы сказал, что на имя это совсем не похоже.
Робби отрицательно покачал головой, раскрыл рот, чтобы возразить,
но увидел, что женщина, выбравшая картину, тоже не согласна с Биллом.
- Это название {картины}, - объяснила она, и тут же добавила по
причине, которую ни за что не смогла бы объяснить даже самой себе, -
Роза - это {мое} имя. Совершенно сбитый с толку Штайнер посмотрел на
нее. - Не обращайте внимания, просто совпадение, - проговорила она.
Но так ли это на самом деле?
- Смотрите. - Она снова бережно перевернула картину лицевой
стороной вверх и постучала пальцем по стеклу над тогой, составлявшей
все одеяние стоящей на переднем плане женщины. - Вот этот цвет,
пурпурно-красный, называется мареновый.
- Она права, - подтвердил Робби. - Автор или, что более вероятно,
последний владелец, ибо уголь очень быстро стирается, решил назвать
картину по цвету хитона женщины.
- Пожалуйста, - обратилась Рози к Штайнеру, - не могли бы мы
поскорее закончить? Мне нужно торопиться. Я и так опоздала.
Штайнер собрался было снова спросить, уверена ли она в том, что
ей хочется... но увидел ее лицо и промолчал. И заметил кое-что еще -
некую напряженность во всем облике женщины, свидетельствовавшую о том,
что в последнее время ей пришлось немало перенести. Он увидел лицо
женщины, которая способна принять его искреннюю заинтересованность и
стремление проявить заботу за попытку заигрывания или, чего ему и
вовсе не хотелось, за намерение изменить условия сделки в свою пользу.
Он просто кивнул головой.
- Кольцо за картину. Равноценный обмен. Мы квиты. И расстаемся
счастливые и довольные.
- Да. - согласилась Рози, награждая его ослепительной улыбкой.
Впервые за последние четырнадцать лет она улыбнулась своей настоящей
улыбкой, и в тот момент, когда улыбка достигла своей полноты, его
сердце открылось навстречу ей. - Мы оба расстаемся счастливые и
довольные.

5

Выйдя за дверь ломбарда, она на мгновение остановилась, глупо
моргая и непонимающе глядя на проносящиеся мимо машины, точно так же,
как моргала в далекие дни детства, когда выходила, держась за
отцовскую руку, из полутьмы кинотеатра на яркий дневной свет улицы, -
ослепленная, застигнутая врасплох в тот момент, когда половина ее
сознания уже воспринимает реальный мир, а другая все еще пребывает в
мире вымышленном. Однако приобретенная картина была вполне реальна, и
для того, чтобы избавиться от всех сомнений по этому поводу, ей
достаточно опустить голову и посмотреть на сверток, который она
держала в руках.
Дверь ломбарда распахнулась, и вслед за Рози на улицу вышел
пожилой мужчина. Сейчас она даже ощутила к нему некоторое расположение
и потому одарила улыбкой, которую обычно берегут для тех, вместе с кем
довелось стать свидетелем странных или удивительных событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201