Того, что она искала, скорее всего,
здесь не окажется, как правило, он оставлял ее на каминной полке лишь
ближе к концу месяца ("Чтобы у меня не возникало лишних соблазнов", -
любил повторять он), но проверить не помешает. А номер кода она знала:
такой же, как номер их домашнего телефона, только с переставленными
первой и последней цифрами.
"Ты ПОЖАЛЕЕШЬ! - завопила миссис Практичность-Благоразумие. -
Если возьмешь что-то, что принадлежит ему, пожалеешь, и ты об этом
знаешь! Тебе будет БОЛЬНО!"
- Все равно ее там нет, - пробормотала она, однако, как ни
странно, обнаружила на каминной полке - ярко-зеленую кредитную
карточку банка "Мерчентс" с выбитым на ней именем мужа. "Не трогай ее!
Не вздумай! Не смей!" Но оказалось, что она {смеет} - и для того,
чтобы собраться с силами, достаточно всего лишь представить одинокую
капельку крови на пододеяльнике. Кроме того, это и {ее} карточка тоже,
{ее} деньги; не об этом ли говорится в брачной клятве?
Однако дело не в деньгах, разумеется, совсем не в деньгах. Дело
было в назойливом голосе миссис Практичность-Благоразумие, который
следовало заглушить, выключить, дело было во внезапно вспыхнувшем
желании обрести свободу, которое следовало превратить в потребность.
Если она этого не сделает, ей действительно не удастся дойти даже до
середины квартала, а потом перед ее глазами предстанет картина
ожидающего ее туманного, неопределенного будущего, она повернется и
побежит домой, торопливо сменит постельное белье, чтобы успеть вымыть
полы на первом этаже до полудня.. ведь, как ни трудно в это поверить,
проснувшись утром она не думала ни о чем другом, кроме как о мытье
полов.
Не обращая внимания на звучащий в воспаленном мозгу
предостерегающий голос, она взяла с каминной полки кредитную
банковскую карточку, опустила ее в сумочку и быстро направилась к
двери.
"Не делай этого! - взвился голос миссис
Практичность-Благоразумие. - Ох, Рози, за такое он не просто побьет
тебя, за это он отправит тебя в больницу на долгие месяцы, может, даже
убьет тебя - разве ты не понимаешь?"
Пожалуй, она сознавала тяжесть своего поступка и возможные его
последствия, и все же продолжила путь, склонив голову и сутулясь,
словно женщина, идущая против сильного ветра. Наверное, он изобьет ее
до полусмерти, или до смерти... но сначала ему придется поймать ее.
В этот раз, когда ладонь легла на дверную ручку, паузы не
последовало - она тут же повернула ее, открыла дверь и вышла из дома.
Стоял погожий солнечный день, каких бывает не так уж много в середине
апреля, на ветках деревьев набухали почки. Ее тень, словно вырезанная
острыми ножницами из черной бумаги, вытянулась по асфальтовой дорожке
и бледнозеленой молодой траве. Она остановилась на крыльце, глубоко
вдыхая весенний воздух, ощущая запах земли, которую намочил (и
которой, наверное, придал сил) прошедший ночью ливень, пока она спала
рядом с мужем, уткнувшись носом в высыхающую каплю крови на
пододеяльнике.
"Весь мир просыпается. -- подумала она, - не я одна".
Когда она закрывала за собой дверь, мимо дома по тротуару
пробежал трусцой молодой мужчина в тренировочном костюме. Он поднял
руку, приветствуя ее, и она помахала в ответ. Прислушалась, ожидая,
что противный внутренний голос снова заноет, выражая протест, однако
тот молчал. Может быть, лишился дара речи, потрясенный хищением
кредитной карточки, может его просто привела в благодушное настроение
мирная прелесть апрельского утра.
- Я ухожу, - пробормотала она. - Я ухожу, честное слово,
по-настоящему ухожу.
Однако еще секунду-другую не сходила с места, как животное,
которое долго находилось в клетке и, обретя свободу, даже не понимает,
что его выпустили. Она протянула руку и прикоснулась к двери - к
двери, ведущей в ее клетку.
- Хватит, - прошептала она.
Сунув сумку под мышку, она спустилась по ступенькам крыльца и,
сделав первый десяток шагов, скрылась в полосе тумана - раскинувшимся
перед ней будущим.

4

Дюжина ступенек привела ее к месту, где бетонная тропинка от дома
соединялась с тротуаром, - к месту, по которому минуту назад протрусил
молодой мужчина в тренировочном костюме. Она собралась было повернуть
налево, но передумала, Норман как-то сказал ей, что люди, убежденные,
будто выбирают направление движения произвольно - например,
заблудившиеся в лесу, - на самом деле чаще всего следуют в сторону
главной, рабочей руки. Возможно, это не имело особого значения, однако
она почувствовала, что хочет, чтобы он, определяя, в какую сторону
Уэстморлэнд-стрит повернула она после того, как вышла из дома, ошибся
даже в такой мелочи. Даже в такой мелочи.
Поэтому она повернула не налево, а направо, в направлении своей
глупой руки, и зашагала по улице, спускающейся по склону холма. Она
прошла мимо магазина 24, подавив мимолетное желание поднять руку и
прикрыть лицо. Она уже ощущала себя беглянкой, и жуткая мысль
принялась грызть ее мозг, как крыса грызет сыр: что произойдет, если
Норман вернется с работы раньше обычного и увидит ее? Что, если увидит
ее, удаляющуюся от дома, одетую в джинсы и рубашку навыпуск, прижавшую
локтем сумочку, со взлохмаченными волосами, которые сегодня не
встречались с расческой? Без сомнения, он пожелает знать, какого
дьявола ее занесло сюда в то время, когда она должна сниматься мытьем
полов на первом этаже, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201