Рози сказала, что довольно
часто он причинял ей гораздо большую боль, но никогда ей не было так
страшно, как в тот раз. Наверное, из-за его молчания. Она пыталась
говорить с ним, спрашивала, что случилось, но он не проронил ни слова
- просто шел за ней, когда она пятилась (боясь бежать; бегство стало
бы зажженной спичкой, брошенной в бочку с порохом), не обращая
внимания на ее вопросы, на ее протянутые руки с растопыренными
пальцами. Он продолжал колоть ее руки, плечи, верхнюю часть груди - в
тот вечер на ней был легкий свитер с неглубоким вырезом - острием
карандаша, издавая слабые пыхтящие звуки каждый раз, когда заточенный
кончик карандаша вонзался в ее кожу. В конце концов она забилась в
угол, прижала колени к груди и обхватила руками голову, а он опустился
перед ней на колени с серьезным, почти сосредоточенным выражением лица
и все колол и колол ее карандашом, пыхтя: "Пуфф! Пуфф! Пуфф!" Рози
призналась Биллу, что поняла тогда: муж собирается убить ее, она
станет единственной за всю историю человечества женщиной, принявшей
смерть от простого карандаша "Монгол" ¦ 2... а она снова и снова
напоминала себе, что ни в коем случае не должна кричать, ибо крик
может привлечь соседей, а ей не хотелось, чтобы ее обнаружили в таком
виде. Не хотелось, чтобы ее нашли еще живой. Затем, когда она
почувствовала, что вот-вот закричит, несмотря на все усилия
сдержаться, Норман неожиданно оставил ее в покое и заперся в ванной.
Он пробыл там очень долго, и Рози сказала, что собралась было убежать
тогда - просто выскочить за дверь и броситься куда глаза глядят - но
на дворе стояла ночь, и муж находился дома. Если бы, выйдя из ванной,
он обнаружил, что она пропала, то погнался бы за ней, поймал и
наверняка убил, это она знала точно.
- Он свернул бы мне шею, как цыпленку, - объяснила она Биллу, не
поднимая головы. Впрочем, она пообещала себе, что {обязательно} сбежит
когда-нибудь; и не просто когда-нибудь, а в следующий раз, как только
он сделает ей больно. Но после той ночи Норман очень долго не
притрагивался к ней и пальцем. Месяцев пять, наверное. А когда он
все-таки возобновил издевательства, поначалу все было не так страшно,
и она успокаивала себя тем, что если ей удалось вытерпеть уколы
карандашом, то уж перенести несколько случайных ударов совсем не
сложно. Так она думала до восемьдесят пятого года, когда все вдруг
обернулось в худшую сторону. Рози рассказала, как страх преследовал
Нормана на протяжении почти всего года из-за неприятностей с Уэнди
Ярроу.
- В тот год у тебя произошел выкидыш, да? - спросил Билл.
- Да, - подтвердила она, по-прежнему разговаривая с собственными
руками. - И еще он сломал мне ребро. Или два. Сейчас я уже не помню
точно, разве не {ужасно}, как тебе кажется?
Он не ответил, и Рози торопливо продолжила излагать историю своей
семейной жизни. Худшими моментами, сказала она (за исключением
выкидыша, разумеется), были долгие пугающие молчаливые паузы, когда он
просто смотрел на нее и так громко дышал через нос, что становился
похожим на готовящегося к броску дикого зверя. После выкидыша ситуация
немного улучшилась. Она сообщила Биллу (обращаясь к рукам), что после
этого ее рассудок начал сдавать, что иногда, когда она садилась в
любимое кресло-качалку, время ускользало от нее, а по вечерам,
накрывая стол к ужину, она вдруг вспоминала, что за день восемь или
даже девять раз становилась под душ. Обычно не включая света в ванной.
- Мне нравилось принимать душ в темноте, - призналась Рози, не
отрывая взгляда от лежащих на коленях рук. - Мне казалось, что я
прячусь в мокром шкафу.
Она закончила рассказ звонком Анны - звонком, который Анна
сделала в спешке по одной-единственной причине. Ей стала известна
существенная подробность, ни разу не всплывшая в газетных отчетах,
важная деталь, которую полицейские решили придержать, чтобы в случае
необходимости иметь возможность отсеять любые фальшивые признания в
совершенном преступлении или ложные улики. На теле Питера Слоуика при
осмотре были обнаружены несколько десятков следов от укусов, и по
крайней мере одна его анатомическая часть отсутствовала. Полицейские
предполагали, что преступник захватил ее с собой... каким-то образом.
Из терапевтических сеансов Анна знала, что Рози Макклендон была
замужем за мужчиной, питавшим склонность к укусам. И первым человеком,
к кому она обратилась за помощью, после того как попала в этот город,
являлся бывший муж Анны. Возможно, здесь нет никакой связи, быстро
добавила Анна. Но... с другой стороны...
- Мужчина, питающий склонность к укусам, - тихо повторил Билл. Он
говорил так, будто обращался к самому себе. - Значит, он не настоящий
сумасшедший, а всего лишь питает склонность к укусам. Так это
называется?
- Не знаю, - ответила Рози. А затем, видимо боясь, что он не
поверит ей (и подумает, будто она "сочиняет побасенки", по выражению
Нормана), она стащила с плеча фирменную розовую футболку "Тейп Энджин"
и продемонстрировала кольцо старых белых зарубцевавшихся шрамов,
похожих на следы зубов акулы. Первый подарок, оставшийся от медового
месяца. Потом закатила рукав и показала ему другой шрам. Но сама
почему-то подумала не об укусе; по странной причине шрам на руке
напомнил ей о белых лицах, почти не видных за сочной зеленой травой.
- Я долго не могла остановить кровь, - сказала она, - а потом в
рану попала инфекция, и она воспалилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201