Средняя школа была оборудована по послед-
нему слову техники. Обыватели могли зудеть по поводу университетской
публики с ее заумными разговорами и антивоенными маршами, не говоря уже
о ее вмешательстве в городские дела, но они не имели ничего против дол-
ларов, которые капали в их карманы 9 виде налогов на элегантные профес-
сорские особняки и многоквартирные дома, - они располагались в районе,
который студенты окрестили Никчемной Землей, или Дурацкой Аллеей.
Сара постучала, и Джонни каким-то странно приглушенным голосом крик-
нул:
- Открыто, Сара!
Слегка нахмурившись, она толкнула дверь. В квартире Джонни было со-
вершенно темно, если не считать мелькающего желтого света от мигалки с
улицы. Вместо мебели горбились темные тени.
- Джонни?..
Решив, что перегорели пробки, она неуверенно шагнула вперед - и тут
на нее из темноты надвинулось лицо, ужасное лицо, какое можно было уви-
деть только в кошмарном сне. Оно светилось неземным, могильным зеленым
светом. Один глаз был широко раскрыт и смотрел на нее как-то затравлен-
но. Другой злобно уставился сквозь щелочку век. Левая половина лица -
та, что с открытым глазом, была нормальная. Зато правая, казалось, при-
надлежала чудовищу: нечеловечески перекошенная - толстые губы растянуты,
кривые зубы оскалены и блестят в темноте.
Сара приглушенно вскрикнула и отшатнулась. Вдруг зажегся свет, и
вместо какого-то темного подвала она вновь оказалась в комнате Джонни:
на стене - фотомонтаж - Никсон торгует подержанными автомобилями, на по-
лу - плетеный ковер, сделанный матерью Джонни, повсюду винные бутылки
вместо подсвечников. Лицо перестало светиться, и она поняла, что это бы-
ла всего лишь маска, которую продают в дешевых магазинах ко Дню всех
святых. Голубой глаз Джонни моргал в пустой глазнице.
Джонни сорвал маску, и вот он перед ней - в выцветших джинсах и ко-
ричневом свитере, с неотразимой улыбкой на лице.
- С праздником, Сара, - сказал он.
Сердце ее продолжало стучать. Он действительно напугал ее.
- Очень забавно, - сказала она и повернулась, собираясь уйти. Ей сов-
сем не нравилось, когда ее так пугали. Он перехватил Сару уже в дверях:
- Эй... Я свалял дурака.
- Еще бы. - Она смотрела на него холодно, по крайней мере пыталась
так смотреть. Гнев уже проходил. На Джонни просто нельзя было долго сер-
диться. Любила она его или нет - на этот вопрос у нее еще не было отве-
та, - но долго дуться на него или таить обиду она была не в состоянии.
Разве можно злиться на Джонни, подумала Сара, и эта мысль показалась та-
кой нелепой, что она невольно улыбнулась.
- Ну вот, так-то лучше. А я уж думал, что ты, парень, хочешь меня
бросить.
- Я не парень.
Он окинул ее взглядом:
- Это я заметил.
На ней была мохнатая меховая шуба - искусственный енот или что-то
столь же недорогое, - бесхитростность, с какой он выдал свое желание,
снова вызвала у нее улыбку:
- В этой шкуре и не различишь.
- Я-то различу, - сказал Джонни. Он обнял ее и поцеловал. Она не хо-
тела отвечать на его поцелуй, но, конечно же, ответила.
- Прости, что напугал тебя, - сказал он и потерся носом о ее нос, по-
том разомкнул объятья. Он поднял маску вверх. - А я думал, она тебе пон-
равится. Хочу ее надеть в пятницу на уроке.
- Но, Джонни, это же сорвет дисциплину.
- Как-нибудь обойдется, - сказал он с усмешкой. И, черт возьми, у не-
го наверняка бы обошлось.
Сара приходила в школу каждый день в больших очках, словно сельская
учительница, волосы стянуты в пучок такой тугой, что, казалось, она
вот-вот закричит от боли. Сара носила юбки чуть выше колен, хотя у боль-
шинства девчонок они едва прикрывали трусики (а ноги у меня все равно
лучше, со злорадством думала Сара). Она рассаживала учеников в алфавит-
ном порядке, что, по закону средних чисел, должно было вроде удерживать
шалунов на расстоянии друг от друга, и решительно отсылала провинившихся
к заместителю директора, руководствуясь при этом соображением, что тот -
в отличие от нее - получает дополнительные пятьсот долларов в год за вы-
полняемую им роль экзекутора. И все равно школа была для нее постоянной
борьбой с дьяволом, преследующим всякого начинающего учителя, - с Беспо-
рядком. Особенно раздражало Сару постоянное присутствие своего рода нег-
ласного суда присяжных - общественного мнения учеников, - который оцени-
вал каждого нового учителя, и вынесенный вердикт был не в ее пользу.
Джонни, по крайней мере внешне, вовсе не соответствовал представлению
о том, каким должен быть хороший учитель. Он слонялся из класса в класс,
витая в каких-то сладких грезах, и частенько опаздывал на урок, забол-
тавшись с кем-нибудь на переменке. Он разрешал детям сидеть там, где им
захочется, и они каждый день меняли места, причем классные драчуны неиз-
бежно оказывались в задних рядах. При таком условии Сара не смогла бы
запомнить их имен до марта, а Джонни уже знал всех учеников как свои
пять пальцев.
Он был высокого роста и немного сутулился, за что дети прозвали его
Франкенштейном. Правда, Джонни был скорее этим доволен, чем раздосадо-
ван. У него на уроках царили тишина и спокойствие, прогульщиков было ма-
ло (у Сары ученики постоянно сбегали), и тот же суд присяжных относился
к нему благосклонно. Он был из тех учителей, которым через пятьдесят лет
посвящают школьные ежегодники. У Сары так не получалось. И она часто вы-
ходила из себя, не понимая почему.
- Хочешь пива на дорогу? Или стакан вина?
- Нет. Надеюсь, ты при деньгах, - сказала она, беря его под руку и
решив больше не сердиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18