- закричал один из них. - Полиция! Полиция!
Женщина где-то сзади вскрикнула, и толпа начала рассыпаться. Энди
открыл заднюю дверцу такси и подсадил Чарли. Затем нырнул сам.
- Ла Гардия, жмите, - сказал он.
- Стой, такси. Полиция!
Таксист повернул голову на голос, но Энди дал мысленный посыл -
совсем небольшой. Боль кинжалом пронзила ему голову и тут же отпусти-
ла, оставив несильное ощущение, подобно утренней ноющей боли - так бы-
вает, когда отлежишь шею.
- Они, думаю, гонятся вон за тем черным в клетчатой кепке, - сказал
он таксисту.
- Точно, - сказал водитель и спокойно отъехал от бровки, двинувшись
по Восточной Семнадцатой.
Энди оглянулся. Двое одиноко стояли на бровке тротуара. Остальные
пешеходы явно чурались их. Один из тех двоих снял с пояса радиотеле-
фон, заговорил. Затем они исчезли.
- А тот черный, - сказал водитель, - что он сделал? Думаете, граба-
нул винный магазин или чего еще?..
- Не знаю, - сказал Энди, пытаясь сообразить, как поступать дальше,
как постараться выжать из этого таксиста большую пользу с наименьшей
затратой энергии. Заметили ли они номер такси? Следует исходить из то-
го, что заметили. Но они не захотят обращаться к полиции города или
штата и по крайней мере какое-то время будут в замешательстве.
- Все они куча отребья, эти черные в городе, - сказал таксист. - Не
говорите, сам скажу.
Чарли засыпала. Энди снял вельветовый пиджак, свернул подложил ей
под голову. Перед ним забрезжила слабая надежда. Если он правильно
сыграет - дело может выгореть. Хозяйка Судьба послала ему слабака (не
в обиду ему будь сказано). Он был из тех, кого, казалось, особенно
легко подталкивать по нужной дорожке, - белый (азиаты по какой-то при-
чине самые неподдающиеся), достаточно молодой (старые почти невоспри-
имчивы) и среднего умственного уровня (умным давать мысленный посыл
легче всего, глупым - труднее, а умственно отсталым - невозможно).
- Я передумал, - сказал Энди. - Отвезите нас, пожалуйста, до Олба-
ни.
- К у д а? - Водитель уставился на него в зеркало заднего вида. -
Дружище, я не могу везти до Олбани, вы в своем уме?
Энди вытащил бумажник, в котором лежала однодолларовая купюра. Он
благодарил бога, что такси - не с пуленепробиваемой перегородкой, ме-
шающей общаться с водителем и имеющей лишь отверстие для расчетов. Не-
посредственный контакт всегда способствует даче мысленного посыла. Бы-
ла ли в этом какая-то психологическая загадка или нет, сейчас не имело
значения.
- Даю пятисотдолларовую, - сказал спокойно Энди. - Отвезите нас с
дочкой в Олбани. Хорошо?
- Пять сотен! О, господи!
Энди вложил банкноту в руку таксиста, и когда тот опустил взгляд,
Энди изо всей силы дал посыл. На какое-то мгновение его охватил страх,
что ничего не выйдет, что просто ничего не осталось, что он истратил
остаток энергии, заставив водителя увидеть несуществовавшего черноко-
жего в клетчатой кепке.
Затем наступило это ощущение - как всегда сопровождаемое острой,
словно удар стального кинжала, болью. В то же мгновение он почувство-
вал тяжесть в желудке и резкий спазм кишечника. Он неуверенно поднес
руку к лицу, понимая, что сейчас наступит рвота или смерть. В этот
краткий миг он предпочел бы умереть, как случалось всегда, когда он
перенапрягался: прощальные слова НАПРЯГАЙТЕСЬ, НО НЕ ПЕРЕНАПРЯГАЙТЕСЬ
какого-то давным-давно слышанного диск-жокея болезненно отзывались в
его голове. Если бы в такую минуту кто-нибудь вложил ему в руку ре-
вольвер...
Затем он взглянул на Чарли, спящую Чарли, Чарли, поверившую, что он
вызволит их из этой передряги, как он вызволял из всех прочих, Чарли,
уверенную, что, когда она проснется, он будет рядом. Да, из всех пе-
редряг - только на самом-то деле все они есть одна и та же чертова пе-
редряга - он и Чарли просто снова бегут. Безысходность приводила в от-
чаяние.
Голова ныть не переставала. Боль будет нарастать, нарастать, пока
не превратится в давящий груз, с каждым ударом пульса пронзая острием
голову и шею. Яркие вспышки заставят глаза беспомощно слезиться, и
внутрь головы полетят огненные стрелы. Нос заложит, и ему придется ды-
шать ртом. В висках словно дрель заработает. Небольшие шумы усилятся,
обычные шумы станут похожи на грохот отбойных молотков, а громкий шум
станет невыносимым. Головная боль будет нарастать до тех пор, пока не
наступит ощущение, что его череп трещит в щипцах инквизитора. Такая
боль продержится часов шесть или восемь, а может, и десять. На сей раз
он не знал - сколько. Он никогда не давал посыла такой силы, зная, что
энергия почти иссякла. И пока голова будет разламываться, он почти
беспомощен. Чарли придется заботиться о нем. Слава богу, она это уже
делала... но тогда им везло. Сколько раз может повезти?
- Э, мистер, не знаю... Это означало: он опасается нарушить закон.
- Наша сделка состоится, если только не скажете моей малышке, -
сказал Энди. - Две последние недели она провела со мной. Должен вер-
нуть ее матери к завтрашнему утру.
- Права на посещение, - сказал таксист. - Я про них все знаю.
- Видите ли, я должен был ее привезти на самолете.
- В Олбани? Самолетом компании "Озарк", да?
- Правильно. Ну, тут дело в том, что я смертельно боюсь летать.
Знаю, звучит идиотски, но это так. Обычно я ее привожу на автомашине,
но на сей раз моя бывшая жена полезла в бутылку и... Не знаю. - По
правде говоря, Энди не боялся летать. Он выдумал эту историю тут же,
на месте, и теперь деваться было некуда. Сказалось полное истощение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122