И
даже мертвые писатели продолжают цепляться за живых, мешая им двигаться
дальше".
Тем временем Лиз Бомонт проводила "обработку" - слово Бомонта - идеи
псевдонима. "Она сказала, что я могу прихлопнуть все мои проблемы одним
ударом, если только сам того пожелаю. Я могу написать любую понравившуюся
мне штуковину без "Нью-Йорк таймс бук ревью", подглядывающего через мое
плечо, чем именно я сейчас занимаюсь за письменным столом. Она сказала,
что я, если только захочу, могу выдать вестерн, детектив,
научно-фантастический роман. Или написать криминальный роман".
Тад Бомонт усмехается.
"Я думаю, что последнее предложение не было чисто случайным. Она
догадывалась, что я вынашивал идею такого романа, но никак не мог найти
нужной зацепки.
Идея псевдонима была своего рода путеводной для меня. Она
обеспечивала свободу подобно секретному трюку исчезновения через люк, если
вы понимаете, что я подразумеваю.
Но было и еще кое-что. То, что очень трудно объяснить".
Бомонт протягивает руку к тонко заточенным карандашам в кувшине, но
затем передумывает. Он смотрит в окно кабинета на зеленеющие весенние
деревья.
"Мысль о писательстве под псевдонимом была подобна идее стать
невидимкой, - наконец произносит он, почти запинаясь на каждом слове. -
Чем больше я обыгрывал эту идею, тем больше я ошущал, что я буду... ну...
возрождать самого себя".
Снова его рука протягивается к кувшину, и на этот раз она захватывает
карандаш, в то время как его мысли уже далеко отсюда.
Тад перевернул страницу и глянул на двойняшек, сидящих в их сдвоенном
высоком кресле. Двойня "брат-сестра" всегда имеет чисто братские или
братско-сестринские (если вы боитесь упреков в мужском шовинизме) черты
сходства. Уэнди и Уильям были, однако, настолько похожи, что казались
абсолютно одинаковыми, не будучи таковыми.
Уильям улыбался Таду, глядя из-за своей бутылочки.
Уэнди также улыбалась отцу, глядя из-за своей бутылочки, но ее
отличала одна принадлежность, которой не успел обзавестись ее братец -
единственный передний зуб, который прорезался без всякой боли, появившись
во рту столь же бесшумно, как перископ подводной лодки на поверхности
океана.
Уэнди сняла руку с бутылочки. Открыла ладонь, показывая какая она
чистая и розовая. Сжала снова. Разжала. Это ее любимое занятие.
Не глядя на нее, Уильям снял одну из своих рук со своей бутылочки и
проделал все то же самое. Это его любимое занятие.
Тад молча поднял руку со стола и сделал все в точности, как дети.
Двойняшки радостно заулыбались.
Он глянул на журнал снова. - "Ах, "Пипл", - подумал он, - где бы мы
были и чем бы мы были без вас? Это американское звездное время, кроме
шуток".
Писатель, конечно, вылил на читателей всю свою горечь, которая
особенно в нем накопилась за долгое четырехлетие после провала попытки
получить Национальную книжную премию за "Неожиданных танцоров", - но этого
следовало ожидать, и он не очень беспокоился своим интеллектуальным
стриптизом. С одной стороны, не все было так уж и грязно, а, с другой, ему
всегда было легче жить с правдой, чем с ложью. По крайней мере, на длинной
дистанции.
Конечно, возникает вопрос, имеют ли что-нибудь общее журнал "Пипл" и
"длинная дистанция".
Ну хорошо. Сейчас уже слишком поздно.
Имя парня, написавшего про него текст, было Майк - он это хорошо
помнил, но как фамилия этого Майка? Если только вы не граф, рассуждающий о
наследстве, или кинозвезда, сплетничающая о других кинозвездах, ваша
фамилия всегда будет помещена в самом низу статьи для "Пипл". Тад
перелистал четыре страницы (две из которых были заняты полностью рекламой)
чтобы найти, наконец, фамилию корреспондента. Майк Дональдсон. Когда Тад
спросил его, неужто кто-нибудь в мире всерьез интересуется и озабочен тем
фактом, что Бомонт написал несколько книг под другим именем, Дональдсон
ответил так, что сильно рассмешил Тада: "Отчеты свидетельствуют, что
большинство читателей "Пипл" имеют чрезвычайно узкие носы. Потому в них
очень трудно ковырять, и они вынуждены лезть в чужие дела и души. Они
прямо-таки жаждут узнать все, что можно, о вашем приятеле Джордже".
- Он не мой приятель, - отвечал Тад, все еще смеясь.
Лиз подошла к столу.
- Тебе нужна моя помощь? - спросил Тад.
- Все в порядке, - ответила она. - Я собираюсь приготовить немного
смеси для детей. Ты еще не устал от самолюбования?
- Не совсем, - бесстыдно заявил Тад и вернулся к статье.
"Труднее всего было с именем, - продолжает Бомонт, слегка трогая
карандаш. - Оно очень важно. Я знал, что оно должно работать. Я знал, что
оно может разбить тот самый писательский блок, с которым я сражался...
если я буду иметь двойника. Настоящего двойника, то есть абсолютно
независимого от меня самого".
Как он выбрал Джорджа Старка?
"Ну, был такой автор криминальных романов по имени Дональд Уэстлейк,
- объясняет Бомонт. - И под своим настоящим именем он написал много
забавных юморесок об американской жизни и правах.
Но начиная с ранних шестидесятых и до середины семидесятых годов, он
написал серию романов под псевдонимом Ричард Старк, и эти книги очень
отличаются от вышедших под настоящим именем автора. Серия посвящена
профессиональному грабителю по имени Паркер. У него нет прошлого, нет и
будущего, и нет других интересов, кроме краж и грабежей.
По каким-то причинам, которые знает только сам Узстлейк, он прекратил
в конце концов писать романы о Паркере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26