Машины нашей возле дома не было, и я припомнил, что мама собиралась с
подругами на концерт в Бостон. Большая меломанка моя матушка... А впрочем,
почему бы и нет? Ребенок ее мертв, надо же как-то отвлечься? Довольно
горькие мысли, но, я надеюсь, вы меня поймете.
Отец был дома, точнее, в саду - он тщетно пытался реанимировать
погибшие деревья при помощи тугой струи из шланга. Чтобы понять всю
бесплодность его усилий, достаточно было бросить взгляд на то, что раньше
составляло гордость семьи. Земля в саду потрескалась и превратилась в
грязно-серый порошок. Немилосердное солнце спалило все, за исключением
маленькой делянки с чахлой кукурузой. Отец сам признавался, что поливать
он не умел - это всегда было маминой обязанностью. Он же никогда не мог
достичь золотой середины: после его поливки один ряд деревьев стоял в
воде, соседний же высыхал... Почти одновременно - в августе - он потерял и
сына, и любимый сад. Не знаю, какая из этих потерь подкосила его больше,
но он с тех пор замкнулся в себе и напрочь перестал чем-либо
интересоваться. Что ж, его я тоже понимаю.
- Привет, пап! Хочешь? - Я протянул ему пакет с бисквитами,
купленными вместо криминального романа.
- Привет, Гордон, - ответил он, не поднимая взгляда от струи,
уходящей в безнадежно высохшую землю. - Нет, спасибо, я не голоден.
- Ничего, если мы с ребятами заночуем сегодня в палатке у Верна в
поле?
- С какими ребятами?
- Да с Верном и Тедди Душаном. Может, еще с К рисом.
Я ожидал, что папа обязательно пройдется по поводу Криса и его
семейки: что, дескать, он воришка, подрастающий малолетний преступник,
яблоко от яблони... Однако он только вздохнул, проговорив:
- Ладно уж, валяй...
- Вот это клево! Спасибо, пап!
Я уже повернулся к дому - поглядеть, есть ли что забавное по ящику, -
когда он вдруг остановил меня словами:
- Гордон, а больше с вами никого не будет?
Обернувшись, я посмотрел на него, ища в его вопросе какого-то
подвоха, но его не было. Лучше бы уж был... Спросил он это просто для
порядка - вряд ли его на самом деле интересовало, чем я занят и с кем.
Вряд ли его вообще что-то интересовало в этом мире. Плечи отца поникли, на
меня он даже не смотрел, уставившись на мертвую землю, глаза его как-то
неестественно блестели - похоже, в них стояли слезы.
- Ну что ты, пап, они отличные ребята, - начал я.
- Да уж куда там - отличные... один воришка и два придурка. Компания
у моего сына просто замечательная.
- Верн Тессио вовсе не придурок, - возразил я. О Тедди лучше было бы
помолчать...
- О да, конечно, в двенадцать лет он все еще стоит в пятом классе
[школьное обучение в Америке - с пяти лет], а чтобы одолеть комиксы в
воскресной газете, ему нужно не менее полутора часов.
Это меня уже возмутило: сейчас он был не прав. Как можно судить о
людях, совершенно их не зная? Верна же, как, впрочем, и остальных моих
друзей отец не знал _а_б_с_о_л_ю_т_н_о_. Да он и видел-то их раз в год по
обещанию, лишь изредка сталкиваясь то с одним, то с другим на улице или же
в магазине. Ну как он может, например, обзывать Криса воришкой?! Я уже
собирался все это ему высказать, однако вовремя остановился: а вдруг он
запрет меня домой? Да и в конце концов, сейчас он вовсе не был
раздосадован по-настоящему, как случалось иногда за ужином, когда он
приходил в такое бешенство, что у всех пропадал аппетит. Сейчас он более
всего напоминал уставшего от жизни человека, которому все на свете
опротивело. Ведь отцу уже было шестьдесят три, и он по-настоящему годился
мне в дедушки...
Мама у меня тоже в годах - ей уже стукнуло пятьдесят пять.
Поженившись, они решили сразу завести детей, но у мамы случился выкидыш,
потом еще два, и врач сказал ей, что и все последующие дети будут
недоносками. Все это говорилось в семье совершенно открыто и даже
пережевывалось с каким-то непонятным сладострастием: родители старались
привить мне мысль о том, что рождение мое явилось Божьим даром, за что я
должен быть благодарен им и Господу всю жизнь. Зачат я был, когда маме уже
исполнилось сорок два, и она начала седеть. Мне же почему-то не хотелось
благодарить ни Господа, ни страдалицу-матушку за свое появление на свет...
Лет через пять после того, как доктор объявил, что мама не способна
иметь детей, она вдруг забеременела Деннисом. Вынашивала она его в течение
восьми месяцев, после чего он просто-таки рванулся вон из чрева. Весил
новорожденный целых восемь фунтов [примерно 3,6 кг] и, по словам отца,
достиг бы пятнадцати, если бы подождал до срока. Несколько озадаченный
доктор сказал тогда: что ж, иногда матушка-природа вводит нас в
заблуждение, но теперь-то уж точно детей у вас не будет, так что
благодарите Бога за этого и на том успокойтесь. Десять лет спустя мама
забеременела мной и не только доносила меня до срока, но при родах
пришлось даже применить щипцы. Забавная у нас семейка, правда? Родителям
уже пришла пора внуков нянчить, а они заводят еще одного спиногрыза...
Они и сами понимали всю нелепость ситуации, и одного Божьего
подарочка им вполне хватило. Нельзя сказать, что я был нелюбимым сыном, и
уж конечно, они никогда меня не колотили. Просто я стал для них в
некотором роде сюрпризом, а люди после сорока, в отличие от
двадцатилетних, сюрпризы, да еще такие, жалуют не очень. Чтобы избежать
еще одного, мама после моего рождения сделала операцию, на сто процентов
дающую гарантию от "даров Господних".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56