Что же видел этот попутчик?
Нечто скорее смешное, нежели страшное. Мужчину, которому скоро стукнет
тридцать семь, в туфлях "Болли", с контактными линзами "Бош и Ломб", в
тройке стоимостью шестьсот долларов. Тридцатишестилетний толстый
американский самец кавказского происхождения, сидящий за рулем
"Олдсмобиля-98" модели 1984 года и пожирающий огромный бутерброд, с
которого капает майонез и падают ошметки салата на его темно-серую
жилетку. Над таким зрелищем можно только хохотать.
Он выбросил остатки второго бутерброда в окно и с ужасом посмотрел на
свои пальцы, запачканные смесью соуса и майонеза. После чего сделал
единственно разумную для данной ситуации вещь - расхохотался. И тут же
пообещал себе: "Хватит! Этому безобразию пора положить конец".
Вечером, когда он сидел у камина и читал "Уолл-стрит джорнэл", пришла
Линда. Пожелала спокойной ночи, поцеловала, слегка отстранилась и сказала:
- Слушай, пап! А ты становишься похожим на Сильвестра Сталлоне!
- О, господи! - воскликнул он, закатив глаза, после чего оба
рассмеялись.
Билли Халлек обнаружил, что процедура взвешивания начала обретать
черты некоего ритуала. С какого момента это началось? Он не знал. Еще
будучи молодым парнишкой, он иногда становился на весы, бросал мимолетный
взгляд на шкалу и отправлялся дальше. В какой-то момент, начиная со 190
фунтов и до нынешней почти восьмушки тонны, возник этот ритуал.
"Какой к черту ритуал?" - сказал он себе. - "Привычка. Всего лишь
привычка".
"Ритуал", упрямо прозвучал шепот из глубин сознания. Он был
агностиком и не переступил порога какой-либо церкви с тех пор, как ему
исполнилось девятнадцать. Но ритуал распознавал сразу, когда видел его.
Процедура со взвешиванием уподобилась коленопреклонению. "Ты видишь,
Господи, как регулярно я это делаю. Так спаси и сохрани этого белого
перспективного юриста от сердечного приступа или от среднестатистического
инфаркта в возрасте сорока семи. Именем холестерина и ожирения. Аминь".
Ритуал начинается в ванной. Сначала сними одеяния. Облачась в
темно-зеленый плюшевый халат. Брось грязное белье в стиральную машину.
Если костюм надевал пару раз и не запачкал, повесь его аккуратно в шкаф на
плечики.
В ванную входи с благоговением. Это исповедальня твоего веса и,
соответственно, твоей судьбы. Сними халат, повесь на крюк возле
умывальника. Помочись. Если есть хоть малейшие позывы сходить по-большому,
сделай непременно. У него не было ни малейшей идеи, сколько могут в
среднем весить его экскременты, но принцип был незыблемым: избавься от
любого лишнего груза.
Хейди исподволь приметила этот ритуал и однажды не без легкого
сарказма спросила, не желает ли он в подарок к дню рождения страусиное
перо. Тогда, сказала она, он сможет вставлять его себе в глотку и парочку
раз блевануть перед тем, как взвешиваться. Билли предложил ей тогда не
выпендриваться... а ночью подумал, что идея-то, в принципе, не такая уж
плохая.
И вот наконец однажды утром, в среду, Халлек впервые послал весь этот
ритуал к чертовой бабушке. Утром в среду Халлек стал еретиком. Он стал
чернее сектантов "черной мессы", поскольку вроде этих поклонников дьявола
сознательно перевернул все вверх тормашками, как они переворачивают
распятие.
Сперва он оделся, положил в карманы всю мелочь, какую смог найти
(плюс, разумеется, его армейский нож), надел свои самые тяжелые башмаки,
сожрал мощный завтрак, игнорируя настойчивые позывы шлаков организма на
волю. Два яйца, поджаренные с ветчиной, тост и прочее были залиты
апельсиновым соком и чашкой кофе (три кусочка сахара).
Со всей этой смесью, бурлящей в животе, Халлек поднялся в ванную, где
встал на весы и посмотрел на шкалу. Смотреть на нее было неприятно, а в
этот момент - тем более.
Он взглянул внимательно.
221.
"Такого быть не может!" Сердце учащенно забилось в груди. "Чушь
собачья! Что-то свихнулось тут окончательна. Что-то..."
- Прекрати, - хрипло прошептал Халлек. Он попятился от весов, как
пятятся от пса, готового укусить. Приложил ко рту тыльную сторону ладони и
начал тереть ею губы.
- Билли? - Хейди поднималась по лестнице.
Халлек повернул голову влево и увидел собственное побелевшее лицо в
зеркале, под глазами - красноватые мешки, которых раньше не было. Лесенка
морщин на лбу показалась более глубокой.
"Рак", подумал он вновь, и это слово смешалось с шепотом старого
цыгана.
- Билли, ты наверху?!
"Рак. Точно он, проклятый. Вот и все. Каким-то образом он меня
проклял. Старуха была его женой... или сестрой... и он наложил на меня
свое проклятье. Неужели такое возможно? Неужели? Неужто уже сейчас рак
пожирает меня изнутри, подобно тому, как его нос?.."
Тихий сдавленный стон вырвался из глотки. Лицо в зеркале было
воплощением болезненного ужаса - набрякшая физиономия инвалида. В этот
момент Халлек почти полностью убедился: у него - рак.
- Билли-и-и!
- Я здесь. - Его голос прозвучал ровно. Почти.
- А я тут ору, ору!
- Извини. "Только не поднимайся сюда, Хейди. Не смотри на меня в
таком виде, а то отправишь меня сразу в эту чертову клинику "Мэйо". Ради
Бога, оставайся там. Прошу тебя".
- Ты не забудешь записаться к доктору Майклу Хаустону?
- Нет, - ответил он. - Я запишусь.
- Спасибо, дорогой. - Хейди милосердно удалилась.
Халлек помочился, помыл руки и лицо. Когда он решил, что принял свой
нормальный вид, спустился с лестницы, пытаясь беззаботно насвистывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14