Выходишь из машины, встречаешь второго
участника в точке столкновения двух машин (где те зачастую еще и
переплелись), смотришь и качаешь головой. Иногда - но вообще-то за редким
исключением почти всегда - эта фаза встречи отмечена экспрессивной
перепалкой: определяется вина (довольно грубо), мастерство каждого водителя
ставится под сомнение, звучат угрозы судебного разбирательства; однако
Ральф считал, что на самом деле водители лишь пытаются сказать друг другу:
"_Послушай_, _дурак_, _ты_ _же_ _напугал_ _меня_ _до_ _смерти_!"
Последним па в этом коротком танце являлся Обмен Священными
Заверениями - обычно именно в этот момент водители начинают брать под
контроль свои эмоции... всегда ставя себе в заслугу то, что никто не
пострадал, как и в данном случае. Иногда водители даже обмениваются
рукопожатием.
Ральф приготовился наблюдать за всем этим со своего места в ста
пятидесяти ярдах от точки столкновения, но как только распахнулась дверца
"датсуна", он понял, что здесь все пойдет иначе - инцидент не только не
закончился, но ждет своего продолжения. И уж определенно никто не станет
пожимать руки в финале _этого_ представления.
Дверца автомобиля не просто _открылась_ - она _распахнулась_.
Выскочивший на дорогу Эд Дипно замер возле своей машины, его узкие плечи
квадратом застыли на фоне темнеющих облаков. Он был в потертых джинсах и
футболке, и Ральф отметил, что никогда прежде не видел Эда иначе, чем
застегнутым на все пуговицы. И еще что-то было намотано вокруг шеи Эда:
нечто белое и длинное. Шарф? Да, _похоже_ на шарф, но кто же станет
надевать шарф в такую жару?
Эд стоял возле машины, глядя, казалось, во все стороны, кроме нужной.
Яростные повороты его головы вызвали у Ральфа ассоциацию с петухом,
оглядывающим свои владения в поисках захватчиков и чужаков. Но что-то в
этом сходстве вызвало беспокойство Ральфа. Никогда прежде он не видел Эда
таким; скорее всего, поэтому Ральф и встревожился, однако его волновало и
кое-что другое. Истина же была проста: никогда и _никого_ Ральф не видел в
таком состоянии.
На западе прогрохотал гром, теперь уже громче. И ближе.
Мужчина, выбравшийся из "форда", вдвое, а может, и втрое был крупнее
Эда. Огромный живот свисал над ремнем его зеленых рабочих брюк; под
рукавами белой рубашки с распахнутым воротом выступали полукружия пота
размером с тарелку. Бейсбольную кепку он сдвинул на затылок, чтобы лучше
рассмотреть нахала, врезавшегося в его автомобиль. Лицо мужчины с тяжелой
челюстью было смертельно бледным, лишь на скулах горели яркие пятна, и
Ральф подумал: "_Да_ _он_ _первый_ _кандидат_ _на_ _инфаркт_. _Находись_
_я_ _ближе_, _клянусь_, _увидел_ _бы_ _красные_ _прожилки_ _у_ _него_ _на_
_коже_",
- Эй! - крикнул толстяк, обращаясь к Эду. Голос, вырвавшийся из
необъятной груди, звучал до абсурдности тонко, пронзительно. - Где это ты
получал права?
Эд немедленно повернул свою вертлявую голову в сторону голоса - как
будто именно этого звука он и ждал; так летит самолет, ведомый радаром, - и
Ральф впервые увидел глаза Эда. Почувствовав, как в груди у него вспыхивает
тревога, он побежал в сторону столкновения. А в это время Эд направился к
Толстяку в пропитанной потом рубашке и бейсбольной кепке. Он шел на
негнущихся ногах дерганой походкой, столь отличавшейся от его обычной
легкой иноходи.
- Эд! - крикнул Ральф, но освежающий бриз, теперь уже несущий с собой
холодок скорого дождя, казалось, отнес в сторону слова прежде, чем те были
произнесены. Эд не обернулся. Ральф побежал быстрее, забыв о ноющей боли в
ногах и пояснице. В немигающих, широко открытых глазах Эда Дипно он увидел
_убийство_. У Ральфа не было абсолютно, никакого опыта обоснования подобных
суждений, но он не думал, что в оценке _такого_ взгляда можно ошибиться;
так поглядывают друг на друга бойцовые петухи при нападении. - Эд! Постой,
Эд! Это я, Ральф!
Тот даже не оглянулся, хотя теперь Ральф находился так близко, что Эд
просто не мог не слышать его, несмотря на порывы ветра. А вот Толстяк
оглянулся, и Ральф заметил страх и неуверенность в его глазах. Затем
Толстяк снова повернулся к Эду и успокаивающе поднял руки.
- Послушай, - начал он, - мы ведь можем поговорить...
Это было все, что он успел сказать. Эд стремительно сделал еще один
шаг, взмахнул кулаком - казавшимся особенно белым в быстро сгущающихся
сумерках - и ударил Толстяка в его более чем внушительную челюсть. Звук
удара прозвучал, словно выстрел из детского духового ружья.
- Сколько человек ты уже убил? - спросил Эд. Толстяк прислонился к
своему пикапу, рот его был открыт, глаза выпучены. Тем же быстрым,
странным, скачущим шагом Эд вплотную приблизился к Толстяку, очевидно,
игнорируя тот факт, что водитель пикапа дюйма на четыре выше и фунтов на
сто тяжелее его. Эд снова ударил верзилу.
- Давай! Сознавайся, храбрец, - _сколько_ _человек_ _ты_ _уже_ _убил_?
- Эд перешел на крик, тут же заглушенный первыми внушительными раскатами
грома.
Толстяк оттолкнул Эда - жест не агрессии, но простого испуга, - и тот
отлетел назад, ударившись о покореженный капот своего "датсуна", однако
сразу же ринулся назад, сжав кулаки, готовый наброситься на Толстяка,
съежившегося возле своего "форда" в съехавшей набекрень кепке и выбившейся
из брюк рубашке. В голове Ральфа пронеслось воспоминание - виденный давным-
давно немой фильм, в котором братья Маркс изображали туповатых маляров, - и
внезапно он ощутил прилив сочувствия к Толстяку, нелепому и запуганному до
смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36