- Не особенно. Просто я не жадный до денег.
- Ты был бы, если бы вырос на картофельном супе и капусте. Мясо только
по праздникам.
- Может быть, - согласился Гэррети, думая, что бы еще сказать. - Но
это, наверное, не самое важное.
- Да, с собой деньги все равно не заберешь, - сказал Макфрис. Он опять
улыбался своей кривой улыбкой. - Так ведь? Мы ничего не приносим сюда и,
конечно, ничего не уносим.
- Да, но промежуток лучше прожить в комфорте, - сказал Бейкер.
- Комфорт! - сказал Гэррети. - Если один из этих болванов тебя
пристрелит, тебе уже будет все равно.
- Но сейчас-то мне не все равно, - не унимался Бейкер.
- А если ты выигрываешь? Представь себе, ты месяц думаешь, как ты
распорядишься деньгами, а потом выходишь из дома и - бац! - попадаешь под
такси!
С ними поравнялся Гаркнесс.
- Со мной это не пройдет, - сообщил он. - Как только я получу деньги,
я куплю целый парк машин. Никогда не буду ходить пешком.
- Вы не поняли, - Гэррети эта тема почему-то взволновала.
- Картофельный суп или черепаховый, особняк или хижина, - все равно
потом тебя положат в ящик, как Зака или Эвинга, и все. Нужно просто
принимать все, как есть, вот что я хочу сказать.
- Какое красноречие! - иронически сказал Макфрис.
- А ты? - повернулся к нему Гэррети. - Что ты планируешь?
- Сейчас лично я планирую почесать яйца.
- Так вот, - продолжил Гэррети мрачно. - Вся разница в том, что мы
можем умереть прямо сейчас.
Наступило молчание. Гаркнесс опять принялся протирать очки. Олсон еще
больше побледнел. Гэррети начал жалеть, что сказал это.
Тут кто-то сзади позвал:
- Слушайте! Эй!
Гэррети оглянулся, уверенный, что это Стеббинс, хотя он никогда не
слышал его голоса. Но Стеббинс шел, все так же смотря вниз.
- Что-то я отключился, - сказал Гэррети, зная, что отключился на самом
деле не он, а Зак. - Хотите печенья?
Он раздал печенье, и наступили пять часов. Солнце повисло над
горизонтом. Земля будто перестала вращаться. Те трое или четверо, кто еще
шел впереди, замедлили шаг и смешались с остальными.
Гэррети чуть не споткнулся о брошенный пояс. С удивлением он поднял
глаза. Олсон держался за талию.
- Я... уронил. Хотел съесть что-нибудь и уронил, - он засмеялся, чтобы
показать, как это глупо, но резко оборвал смех. - Я голоден.
Никто ему не ответил. Все уже ушли вперед, и подобрать пояс было
некому. Он лежал на белой линии, как свернувшаяся змея.
- Я голоден, - повторил Олсон.
"Майор сказал, что любит остряков", - сказал Олсон когда-то. Теперь он
уже не выглядел остряком. Гэррети осмотрел свой пояс. У него осталось три
тюбика концентратов, крекеры и сыр - довольно плохой.
- Держи, - он протянул сыр Олсону. Олсон взял его, ничего не сказав.
- Мушкетер, - сказал Макфрис с той же кривой улыбкой.
К половине шестого стало темнеть. В воздухе закружились первые
светляки. В низинах клубился молочно-белый туман. Кто-то впереди спросил,
что будет, если туман заволокет дорогу.
Ответил голос Барковича:
- А ты как думаешь, балда?
"Четыре выбыли, - думал Гэррети. - Восемь с половиной часов в пути, и
выбыли только четверо. Но всех я все равно не переживу. Хотя почему бы и
нет? Ведь кто-то..."
Разговор замолк, и воцарилась тяжелая тишина. Их окружала темнота, в
которой таинственно плавали островки тумана. Гэррети вдруг до смерти
захотелось прижаться к матери, или к Джен, или к любой другой женщине, и он
удивился, зачем он здесь и что он здесь делает. Впрочем, он был не один -
рядом блуждали в темноте еще девяносто пять таких же болванов.
В горле у него опять застрял слизистый шар, мешая глотать. Впереди
кто-то тихо всхлипывал, потом все опять затихло.
До Карибу оставалось десять миль. Эта мысль немного успокаивала. Он
жив, и незачем думать о том, чего пока еще нет.
Без четверти шесть донесся слух об одном из предыдущих лидеров по
имени Трэвин. Теперь он медленно, но верно отставал, и кто-то сказал, что у
него диаррея. Гэррети не мог в это поверить, но, увидев Трэвина своими
глазами, понял, что это правда. Бедный парень все время подтягивал штаны и
каждый раз получал предупреждения. Гэррети удивился, почему он вообще не
снимет штаны. Лучше идти с голым задом, чем валяться мертвым.
Трэвин согнулся, как Стеббинс с его сэндвичем, и каждый раз, когда он
вздрагивал, становилось ясно, что у него снова схватило желудок. Гэррети
сам почувствовал тошноту. В этом не было никакой тайны, никакого ужаса -
просто парень, которого прохватывал понос. Ужасными были только
последствия.
Солдаты внимательно следили за Трэвином. Они ждали. Наконец бедняга
присел, не смог встать, и они пристрелили его со спущенными штанами. Он
перекатился на спину, устремив оскалившееся лицо к небу. Кого-то стошнило,
и ему влепили предупреждение.
- Вот и следующий, - сказал Гаркнесс.
- Заткнись! - прошептал Гэррети. - Просто заткнись.
Все молчали. Гаркнесс с пристыженным видом снова стал протирать очки.
Того, кого тошнило, не застрелили.
Они миновали компанию веселящихся тинэйджеров, попивающих коку. Юнцы
узнали Гэррети и наградили его овацией. У одной из девушек были потрясающие
груди, и ее приятель жадно смотрел, как они трясутся, когда она прыгала.
Гэррети решил, что из него вырастет настоящий маньяк.
- Глянь, какие у них сиськи! - сказал Пирсон. - Ух ты!
Гэррети подумал о том, девушка ли она.
Потом они прошли мимо большого круглого пруда, затянутого туманом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60